Мотенька, спасибо тебе за этих красавчиков!
Рейтинг: PG-13
Жанры: Юмор, Флафф, Повседневность, ER (Established Relationship)
Размер: Мини, 8 страниц, 1 часть
Статус: закончен
Бета: Teaspoon
читать дальшеКвартира встретила подозрительной тишиной. Шестое чувство, давно и прочно обосновавшееся в пятой точке, не просто подавало сигналы, а вопило о том, что надо держать свой немаленький нос по ветру.
Борис оставил чемодан в коридоре и, не разуваясь, пошёл инспектировать жилище. Так и есть — всё сияло стерильной чистотой: солнечные лучи, отражаясь от натёртых полированных поверхностей, играли бликами на стенах; пол, диван, стулья, оба рабочих стола — его и Гошин — поражали девственной незагруженностью. Борис интереса ради даже в шкаф заглянул. Вещи были сложены аккуратными стопочками или развешаны на плечиках в строгой цветовой гамме: тёмное к тёмному, светлое к светлому.
— Та-а-ак, — протянул он, оглядывая теперь спальню. — Чего мне ожидать в этот раз?
Вопрос был отнюдь не праздный и не риторический, а самый что ни на есть актуальный. Разгильдяй Атаманов — вот уж точно подходящая фамилия! — в миру Игорь Тимофеевич, а для своих Гоша, никогда особо порядком не заморачивался. За эту сторону их жизни всегда отвечал Борис, а Гошка, шутя, называл его аккуратистом и педантом и не находил в разбросанных по дому вещах ничего страшного. Ну непорядок, и что? Зато всегда всё под рукой. Что? Не только под рукой? Подумаешь, проблема! Вытащи и отбрось в сторону! В этом был весь Гошка, и Борису, по большому счёту, это в нём даже нравилось. А вот когда Атаманов брался за уборку — напрягало. Это означало, что Гошка что-то натворил и теперь подстраховывался и пытался задобрить Бориса.
Интересно, а где сам Атаманов? О том, что Борис должен вернуться сегодня, он знал. Так куда его унесло под самый вечер?
Борис достал из кармана телефон, покрутил его в руках и, хмыкнув, убрал обратно. Нет, звонить он не станет, рано или поздно Атаманов появится. Лучше бы, конечно, раньше — Борис соскучился за прошедшую неделю, несмотря на ежедневные звонки.
Словно в ответ на его мысли щёлкнул замок, и Борис притаился, совсем забыв о чемодане, оставленном в коридоре. Но, видимо, Атаманову было не до рассматривания интерьера собственной квартиры, потому что Гоша, бурча и шурша пакетами, отправился, как догадался по шагам Борис, прямиком на кухню. Выдохнув, он тихонько, чтобы не обнаружить себя раньше времени, стал пробираться на встречу со своим любимым великолепием, но раздавшийся грохот и последующие отнюдь не литературные выражения заставили его отбросить в сторону конспирацию и поторопиться.
Гоша стоял посреди кухни с порванным пакетом в одной руке и полным в другой, а у его ног рассыпалось продуктовое изобилие, которому бы позавидовала любая пресловутая потребительская корзина. Мужчина смотрел на всё это по-детски обиженно, но слова, с шипением вырывающиеся из его рта, были абсолютно взрослыми.
— Что случилось, Гош? — ворвался на кухню испуганный Борис. Атаманов вздрогнул и выронил и второй пакет, упавший на пол с характерным звоном. Подняв на Бориса растерянный взгляд, улыбнулся виновато и сказал:
— С приездом, родной. А я вот, сюрприз сделать хотел, — и развёл руки в стороны, обозначая масштабы оного.
— Считай, сюрприз удался, — в ответ улыбнулся Борис и, аккуратно перешагивая через рассыпавшиеся продукты, подошёл к Гоше, обнял его, так и стоявшего с распростёртыми руками, поцеловал и спросил наконец о главном. — Так по какому случаю в доме произошла зачистка и ожидался банкет? Только не говори, что всё это в честь моего возвращения, — добавил он, стоило Атаманову открыть рот.
Гошина улыбка из растерянной плавно перетекла в смущённую, вызвав у Бориса однозначное желание: валить и трахать.
— Ну-у… У нас вроде как юбилей, — объяснил он своё трудовое рвение. — Почти серебряная свадьба.
Борис поначалу не понял, о чём только что сказал Атаманов, а когда до него таки дошло, согнулся от смеха.
— Гоша, ты великолепен! Серебрянная свадьба… Ха-ха… Юбилей… Ты чудо! Кстати, почему «почти»?
— Так и знал, что ты забыл! — теперь уже обиженно заявил Атаманов.
Борис, конечно, мог бы ему возразить и сказать, что всё он помнит. Но что слова?! Был способ получше, от которого Гоша забудет и об обиде, и о неудавшемся сюрпризе, и даже имя своё не вспомнит, и сейчас он воплотит его в действие, чтобы наверняка убедить Атаманова в твёрдости своих чувств и ясности памяти. Но сначала…
***
Они познакомились не в самый счастливый период для Бориса. Ни о какой любви с первого взгляда и речи быть не могло. Наоборот, при знакомстве с наглым и задиристым парнем Борис не испытал ничего, кроме раздражения и, пожалуй, зависти. Ведь в отличие от него, тот так и светился жизнелюбием и оптимизмом. Борис, напротив, был хмур и смотрел на всё со скептицизмом. А чему было радоваться, если его предали дважды? И кто? Человек, которому он доверял безоговорочно, который, как ему казалось, любил его, с которым он мечтал прожить вместе ещё долгие годы и, наконец, с которым они организовали общее дело. И знал же, знал, что нельзя смешивать личное с профессиональным, но… Вот результат и не заставил себя ждать: бывший партнёр и любимый исчез из его жизни, помахав на прощание ручкой и прихватив значительную часть активов фирмы, оставив Бориса практически на руинах так и не вставшего на ноги бизнеса. Ещё и проехался по его самолюбию напоследок, заявив:
— А на что ты рассчитывал? Ты себя в зеркало видел? Да мне с тобой на люди стыдно выходить! Может, мужик и должен быть чуть симпатичнее обезьяны, но не до такой же степени! Прими мой совет, потрать оставшиеся деньги на пластику, — и ушёл, оставив раздавленного и разорённого Бориса сгребать себя по кусочкам.
Но не на того нарвался! Борис, сцепив зубы и собрав в кулак силы, с яростным рвением ринулся воскрешать почти почившую фирму, забив на личную жизнь.
То, что не красавец, он знал всегда, но и уродом себя не считал. Так что тратить деньги на никому не нужную операцию даже не собирался, а вот мысль, что надо бы оставить себе на память что-нибудь о собственной глупости и наивности, привела его в только что открывшийся тату-салон.
Молодой мастер осмотрел Бориса с ног до головы и поинтересовался:
— Чего желаете?
Борис ответил раздраженным взглядом: мол, мальчик, ты совсем идиот? Чего он может желать в этом месте? Не бутерброд же с колбасой. После красноречивой паузы наконец произнёс:
— Тату.
— Ну это-то ясно, — вопреки сложившемуся впечатлению, парень оказался не дурак. — Что конкретно хотите набить?
Борис задумался. А действительно, что?
— Что-нибудь такое, чтобы посмотрел — и не совершил очередную глупость, — сказал Борис, разглядывая помещение и стараясь не смотреть на настырного мастера.
— Пф! — фыркнул тот. — А зачем тогда жить?
— Что? — не понял Борис.
— Жить, говорю, зачем, если не совершать глупостей?
И что ему на это ответить? Борис считал, что отведённый ему на ошибки лимит он уже исчерпал, и что за собственную недальновидность пришлось заплатить слишком дорого. Куда уж тут до глупостей-то?!
— Ясно, — вздохнул парень. — Пойдём, покажу эскизы, может, подберёшь что… Тебя как зовут-то? А то не хочется к тебе обращаться «господин клиент». Да и не тянешь ты на господина, если честно, — хохотнул он и подмигнул Борису.
«Сволочь! — раздражение тёмной волной поднималось откуда-то снизу. — Чтоб тебе ни господ, ни клиентов не видать!» А вслух представился:
— Борис Аркатов. И мы на «ты» не переходили.
— Борис так Борис. А я Игорь, Гоша, — кивнул парень, проигнорировав недовольство будущего клиента. Руку не протягивал, чувствовал, что странный посетитель не проявляет к нему симпатии. — Ну, пойдём, — повторил он, мотнув головой в сторону стола, стоявшего у большого, во всю стену, окна.
Они спорили до хрипоты. Гоша предлагал свои варианты, Борис отметал один за другим, утверждая, что они его не устраивают — все какие-то несерьёзные.
— На хрена тебе серьёзное? — не выдержал Гошка. — Наоборот, надо что-то лёгкое!
— Ты мне ещё бабочку предложи! — в ответ рявкнул Борис. — Куда уж легче!
— И предложу! — не уступал мастер.
Борис решил, что с него хватит, резко поднялся и ушёл, громко хлопнув дверью. За спиной раздался жалобный звон колокольчика, висящего над входом, и Гошкино сердитое «Определишься — приходи!».
Борис твёрдо решил, что ноги его не будет в этом балагане. «Тоже мне, горе-мастер! Да с таким подходом они махом прогорят! Куда хозяин только смотрит?! И я дурак! Какого чёрта туда попёрся? Как будто единственное место в городе, где можно татуху сделать. Только плати. Вот завтра же пойду к другому мастеру!» Но на следующий день ноги сами принесли его к дверям, которыми накануне он так красноречиво громыхнул.
— Ну что, придумал? — как ни в чём не бывало поинтересовался Гоша, едва Борис переступил порог.
— Нет, — честно ответил он и вздохнул. — Давай ещё раз твои эскизы посмотрим, что ли?
— Давай! — радостно согласился Гошка и достал ещё пару небольших альбомов с образцами.
Казалось бы, что может быть проще: выбрал рисунок, набил его, и живи себе дальше. Но, видимо, ничто в жизни Бориса не могло быть простым. Ежедневные обсуждения и споры незаметно переместились из Гошкиного салона в Борисову квартиру. Скоро и сам Гоша обосновался там основательно, перетащив почти все свои вещи и отвоевав у Бориса право занимать его рабочий стол. А татуировки так и не было. Да Борису уже и не очень хотелось. Гошка, как торнадо, закрутил его в свою воронку без возможности выбраться. Наглый, амбициозный, не такой уж и молодой, как показалось при первой встрече, — всего на пять лет младше самого Бориса, искрящий оптимизмом, от которого порой сводило зубы. Иногда Атаманова хотелось прижать к себе и не отпускать, чаще — придушить, но никогда — выставить за дверь и забыть о его существовании.
Незаметно, шаг за шагом дела пошли в гору, и Борис был уверен, что это Гошкина заслуга — без его помощи и поддержки вряд ли бы он справился и выбрался из того болота, в котором утопал по самую маковку. Борис даже хотел предложить ему работать вместе, забыв о собственном обещании не смешивать больше работу и личное, но тут уж воспротивился Атаманов.
Как оказалось, никакого хозяина у салона не было. Вернее, был — сам Гоша.
— Понимаешь, Борь, я должен им доказать! — объяснял он обиженному отказом Борису. Кому «им», Аркатов знал — о сложных взаимоотношениях с родителями Гошка особо не распространялся, но в общих чертах обрисовал ситуацию. — И докажу!
— Конечно, докажешь! — уж кто-кто, а Борис не сомневался в этом ни секунды. — Знаешь почему?
Гошка выгибал бровь в ожидании.
— Потому что ты охренительный! — и тащил хохочущего Атаманова в спальню — доказывать, что он не шутил.
***
Первая серьёзная ссора произошла года через три после того, как Гошка перебрался к Борису окончательно. Нет, мелкие ссоры случались, но как-то получалось их гасить: Борисово хладнокровие действовало на Гошкину горячность не хуже пены из огнетушителя.
В конце концов, такое случается в любой паре, и Борис справедливо считал, что два мужика всегда смогут разобраться без истерик и демонстративных демаршей. Но чуть не попался в эту ловушку.
Жизнь потихоньку входила в спокойное русло — и у Бориса, и у Игоря дела шли на удивление хорошо. Вот только Атаманов, раскрутившись, нанял персонал и работал, скорее, ради удовольствия, взвалив основные обязательства на плечи управляющего, а Борису расслабиться и чуть отпустить вожжи не получалось — страх нового предательства не проходил, хотя причин для него не было.
В тот вечер Гошка заговорил о совместном отпуске, мол, делу время, но и о себе, любимых, забывать не стоит. Борис ответил, что пока не получится, привычно сославшись на работу.
— Но если хочешь, то езжай, я не против, — сказал он, даже не подозревая, какую бурю вызовут его слова.
— Хочу! И поеду! — неожиданно взорвался Гошка. — Может, встречу кого, кому на меня будет не наплевать. Для кого я буду больше, чем удобное тело в постели!
— Гош, — поморщился Борис, — что за чушь ты несёшь? Ну какое тело?
— Действительно, какое? Ты же даже не заметишь, если вместо меня рядом окажется кто-то другой!
— Игорь, прекрати молоть чушь и не веди себя как истеричная баба! — повысил голос Борис.
— Как баба? — зашипел Гошка. — Значит, ты меня держишь за бабу?! Да пошёл ты! — и, развернувшись, вылетел из комнаты.
— Игорь! — крикнул ему вслед Борис, но ответом был хлопок двери. — Точно истеричка! — в сердцах рявкнул он и опять погрузился в документы, уверенный, что Гошка скоро вернётся. Вот остынет немного и вернётся.
Но ни к ночи, ни утром тот так и не появился. Борис не спал, обрывая телефон и переживая, не влип ли Гошка в неприятности — с его-то характером и любовью к приключениям. Утром, так и не дозвонившись, ушёл на работу. Водоворот дел помог немного успокоиться, но всё же в течение дня нет-нет, да и вспоминались Гошкины слова. Сначала накатила обида — он ведь для них старается, чтобы ни в чём себе не отказывать. Но вслед за этим пришла мысль, что в самом-то главном Атаманов прав: он практически живёт на работе, не уделяя внимания ни себе, ни Гоше, и к вечеру Борис почти смирился с тем, что им придётся расстаться. Зачем великолепному, замечательному, харизматичному Атаманову вечно хмурый трудоголик Аркатов?
Их отношения, по его мнению, и так затянулись. Если Игорь скажет, что больше не хочет быть с ним, то Борис его отпустит. Фигурально, конечно, цепями его к себе не приковывал. Будет больно, но он выдержит. Должен выдержать.
Обида сошла на нет. Борис был благодарен и за те недолгие моменты счастья, которые подарил ему Гоша. А это было именно оно — теперь, на пороге расставания (да, он всё решил!) стало ясно, как никогда. Жаль, не ценил его. Прав Гошка: погряз в своей работе, не обращая больше ни на что внимания, и просрал самое главное.
Домой идти не хотелось, без Гошки там было пусто и холодно, и Борис решил до последнего оставаться в офисе — тут хотя бы можно было создать видимость занятости, а не бродить из угла в угол. Но его планы нарушила смс-ка, вещавшая, что если он немедленно не явится пред ясны Атамановские очи, то его яйца заменят колокольчик, висящий над дверями Гошкиного салона. Охранник проводил торопливо вышагивающее начальство недоумённым взглядом: улыбающимся Бориса здесь никто ещё не видел.
Он улыбался, пока ехал домой, продолжал улыбаться, паркуясь и поднимаясь по лестнице, а уж когда вошёл в квартиру, казалось, от этой дебильной, но такой радостной улыбки треснет лицо.
— Я знаю, какую татуху мы тебе набьём! — вместо приветствия выдал Гошка, встречая его в коридоре.
— Ну, слава богу! А прошло всего-то три года, — нервно хохотнул Борис и сжал его в медвежьих объятьях.
— Что, даже не спросишь какую? — задушено пропыхтел Гошка, но из кольца рук выбираться не торопился.
— Какую? — покладисто спросил Борис.
— Шиву, индуиское божество.
— Я знаю, кто такой Шива. Почему он?
— Потому что ты на него похож! — Гошка упёрся руками в грудь Борису и сделал шаг назад.
— Чем же? — Борис изогнул бровь и уставился на Гошку. Надо же, до чего додумался!
— Создаёшь, разрушая.
— И где мы его изобразим? — спросить хотелось совсем не это, а останется ли Гошка с ним и дальше, но решимости не хватило.
— Вот сейчас и найдём подходящее место! — и Атаманов потащил его в спальню — там лучше всего проводить поиски!
Борис не сопротивлялся: пусть рассматривает, пусть рисует на нём что хочет, да пусть хоть на голове ходить заставит — только бы не ушёл, не бросил. Может, и негоже мужику так раскисать, но к чёрту всё — ради Гошки можно чем-то и поступиться.
— Гошка, ты восхитительный! — позже, много позже устало констатировал Борис, проваливаясь в дрёму.
— Ага, я такой! — сонно согласился Гоша и всхрапнул, подтверждая всю степень своего великолепия.
Через несколько недель Борис с удовольствием рассматривал сложный рисунок на руке, пока Атаманов мирно посапывал у него на плече, накачанный успокоительным. Кто бы мог подумать, что его Великолепный панически боится летать?..
***
— Или мы идём вместе, или я тоже остаюсь дома! — Атаманов сверлил Бориса сердитым взглядом. — И что значит, ты мне всё испортишь?
— Гош, ну сам посмотри на меня! — упрямился Борис.
— Смотрю! Уже несколько лет смотрю и не понимаю, что за комплексы, Аркатов? Я смирился, что ты отказываешься со мной ходить на деловые встречи, согласен — не в той стране живём. Но сейчас-то что? Мы просто идём на семейный ужин к моим родителям.
— На который приглашено чуть ли не две сотни гостей! — буркнул в ответ Борис.
— И?..
— И все опять будут пялиться на нас, как на красавицу и чудовище!
— М-да, — Гоша устало потёр переносицу. — Это уже не комплексы — это паранойя. Вот объясни мне, какое дело тебе до их взглядов?
Борис мог бы сказать, что очень даже большое дело, но тогда пришлось бы признаться и в собственной ревности. А это было бы уж совсем лишним.
— Ты, часом не ревнуешь? — мысли он, что ли, читает? — Бо-орь?..
— Нет! — рявкнул Борис и покраснел. Подумал, что в его возрасте это несолидно, и покраснел ещё больше.
— Борь, — заулыбался Атаманов, — ну-ка, колись!
Борис сжал губы, всем своим видом давая понять, что из него больше слова не вытянут, но не выдержал и сдался:
— Вокруг тебя вечно бабы крутятся. А на меня смотрят как на досадное недоразумение!
— А ты хочешь, чтобы и вокруг тебя крутились? — в Гошкином голосе проскочили ревнивые нотки, что вернуло Борису немного спокойствия.
— Не хочу! — возразил он.
— А чего тогда хочешь? — поинтересовался Гошка, а в глазах уже разгорался огонёк — что-то задумал, точно!
— Хочу, чтобы на тебя не смотрели с сочувствием, как будто я тебя насильно удерживаю, — признался Аркатов, вздохнув. — Но не с моими данными…
— А что с ними не так? — перебил его Гошка.
— Всё! Нос огромный, челюсть как у бульдога, губы узкие, как будто я вечно чем-то недоволен. Продолжать?
— Не, не надо. Это всё легко исправить, — попытался успокоить его Гоша.
— На операцию не пойду! — решительно заявил Борис, припомнив давние обидные слова бывшего. Нежели и Гошка туда же?!
— А я тебе её не предлагаю, — успокоил тот. — Мне всё нравится — и нос, и губы, и подбородок. Но если ты так комплексуешь, то мы тебя чуток подкорректируем.
— Как? — Борис начал медленно отступать от Атаманова — слишком уж решительный вид был у того, и это немного настораживало.
— Отрастим бороду!
— Что?! Да я тогда на старика похож буду!
— На красивого старика! — поправил Гоша. — И вообще, с чего ты это решил? Не попробуешь — не узнаешь. А чтобы ты больше не комплексовал, я тоже бороду отпущу. Надеюсь, в постели они нам мешать не будут, — пробормотал он в сторону, но Борис услышал.
Бороды шли им обоим. Гошка, на взгляд Бориса, стал ещё красивее, а он наконец избавился от своих (надуманных, как заявил Атаманов) недостатков, и теперь самому приходилось избегать назойливого женского внимания. Оказалось, что Атаманов та ещё ревнивая скотина — Борис почти каждый день испытывал это на собственной шкуре. Зато доказывать, что он верен ему до последнего волоска, было неимоверно приятно. А ещё Борис пошёл в спортзал — подтянуть тело, чтобы соответствовать ревнивцу, ну и чуток поддразнить, не без этого.
— А ты боялся, что борода будет мешать, — улыбался Борис, целуя Гошку. — Ты гений, Игорь, — добавлял он немного позже довольно постанывающему Атаманову.
***
То, что Гоша и порядок — совершенно разные понятия, Борис понял с самого начала. Организованный хаос — вот его царство. Там, где другие голову сломили бы, разыскивая нужное, Гошка ориентировался как рыба в воде. А вот разложенное по полочкам и по стопочкам его удручало и вводило в уныние. Поэтому когда на Атаманова впервые напал трудовой энтузиазм, Борис испугался. Кто его знает, что побудило любимого разгильдяя наводить порядок в отдельно взятой квартире? Всё оказалось до банального просто — Гошка спалил Борисов нетбук, пролив на него кофе. Признался, правда, не сразу, ловко увиливая от ответа. Но как бы не так! Борис допрашивал, а потом и наказывал, с пристрастием. И только умотав Гошку до состояния нестояния, признался, что все важные данные сохраняет на нескольких носителях — на всякий случай.
— Вот он и наступил, — виновато пробормотал Гошка. — Ты молодец, а я придурок, — повинился он.
— Зато великолепный! — улыбнулся Борис.
— Я сейчас не понял — это ты мне комплимент сделал или обозвал? — сощурился Атаманов подозрительно.
Борис промолчал, пусть помучается — ему полезно.
С тех пор так и повелось: косяк — уборка — допрос — наказание. Иногда Борису казалось, что Гошка специально нарывается. А прозвище Великолепный Гоша каким-то образом просочилось за пределы спальни, и теперь так Атаманова называл не только Борис, но и все знакомые. За спиной, конечно. Это с Борисом он был мягким и добрым, а вот остальные знали Игоря Тимофеевича Атаманова как жёсткого и, можно даже сказать, жестокого человека и бизнесмена с акульей хваткой, на зуб которому лучше не попадать и дорогу не переходить. Гоша, естественно, всё знал, но делал вид, что не в курсе, что о нём говорят. Главное, он Великолепный для своего Аркатова, а остальные… пусть идут лесом и не путаются под ногами.
***
Борис тряхнул головой, отгоняя накатившие вдруг воспоминания и опять вперяя взгляд в Атаманова. Задумался, анализируя ситуацию. Из-за праздничного ужина Гоша не стал бы вылизывать квартиру. Значит, этот пиз… затейник задумал что-то ещё. Думай, Боря, думай!
Что подозрительного происходило в последнее время? И тут осенила мысль — да всё! Непонятные звонки, когда Атаманов переходил на ненавистный английский, стоило Борису подойти; девственно чистая история в браузере; непонятные отлучки Гошки к каким-то неизвестным родственникам. Что задумал этот… любимый?!
— Игорь Тимофеевич, — грозно начал Борис, — надеюсь, твои слова о свадьбе… — поймал виноватый взгляд и зашептал: — Что? Нет-нет-нет! Даже не думай! Так и знал, что не к добру это всё! — Борис махнул рукой вокруг себя.
— Хорошо, — Атаманов скорчил обиженную рожу — вы видели обиженного пятидесятилетнего бородатого мужика? — и потупился. — Не будет свадьбы, я сейчас всё отменю. Но кольцо-то я могу тебе подарить?
— Кольцо можешь! — великодушно согласился Борис, из двух зол выбирая меньшее.
Атаманов коварно улыбнулся в бороду: вот они — правильные тактика и стратегия. Ни о какой свадьбе не было и речи — Борис сам придумал, сам поверил. Сколько раз Гоша предлагал просто так обменяться кольцами — не для кого-то, для себя, но Аркатов был непреклонен. Не любил Борис всякие цацки и украшения, считал, что мужику они без надобности, правда, к Гошиной слабости ко всяким фенечкам относился добродушно, лишь посмеивался. Вот и пришлось напрячь фантазию, чтобы окольцевать и обозначить: «Занято!»
Надевая Борису на палец кольцо, Атаманов старался не поднимать глаз, чтобы не выдать себя.
А Борис понял, что его, кажется, обвели вокруг пальца — да-да, ещё и кольцо на него нацепили! — но он совсем не против. Это же Гошка. Его великолепный Гоша!
Рейтинг: PG-13
Жанры: Юмор, Флафф, Повседневность, ER (Established Relationship)
Размер: Мини, 8 страниц, 1 часть
Статус: закончен
Бета: Teaspoon
читать дальшеКвартира встретила подозрительной тишиной. Шестое чувство, давно и прочно обосновавшееся в пятой точке, не просто подавало сигналы, а вопило о том, что надо держать свой немаленький нос по ветру.
Борис оставил чемодан в коридоре и, не разуваясь, пошёл инспектировать жилище. Так и есть — всё сияло стерильной чистотой: солнечные лучи, отражаясь от натёртых полированных поверхностей, играли бликами на стенах; пол, диван, стулья, оба рабочих стола — его и Гошин — поражали девственной незагруженностью. Борис интереса ради даже в шкаф заглянул. Вещи были сложены аккуратными стопочками или развешаны на плечиках в строгой цветовой гамме: тёмное к тёмному, светлое к светлому.
— Та-а-ак, — протянул он, оглядывая теперь спальню. — Чего мне ожидать в этот раз?
Вопрос был отнюдь не праздный и не риторический, а самый что ни на есть актуальный. Разгильдяй Атаманов — вот уж точно подходящая фамилия! — в миру Игорь Тимофеевич, а для своих Гоша, никогда особо порядком не заморачивался. За эту сторону их жизни всегда отвечал Борис, а Гошка, шутя, называл его аккуратистом и педантом и не находил в разбросанных по дому вещах ничего страшного. Ну непорядок, и что? Зато всегда всё под рукой. Что? Не только под рукой? Подумаешь, проблема! Вытащи и отбрось в сторону! В этом был весь Гошка, и Борису, по большому счёту, это в нём даже нравилось. А вот когда Атаманов брался за уборку — напрягало. Это означало, что Гошка что-то натворил и теперь подстраховывался и пытался задобрить Бориса.
Интересно, а где сам Атаманов? О том, что Борис должен вернуться сегодня, он знал. Так куда его унесло под самый вечер?
Борис достал из кармана телефон, покрутил его в руках и, хмыкнув, убрал обратно. Нет, звонить он не станет, рано или поздно Атаманов появится. Лучше бы, конечно, раньше — Борис соскучился за прошедшую неделю, несмотря на ежедневные звонки.
Словно в ответ на его мысли щёлкнул замок, и Борис притаился, совсем забыв о чемодане, оставленном в коридоре. Но, видимо, Атаманову было не до рассматривания интерьера собственной квартиры, потому что Гоша, бурча и шурша пакетами, отправился, как догадался по шагам Борис, прямиком на кухню. Выдохнув, он тихонько, чтобы не обнаружить себя раньше времени, стал пробираться на встречу со своим любимым великолепием, но раздавшийся грохот и последующие отнюдь не литературные выражения заставили его отбросить в сторону конспирацию и поторопиться.
Гоша стоял посреди кухни с порванным пакетом в одной руке и полным в другой, а у его ног рассыпалось продуктовое изобилие, которому бы позавидовала любая пресловутая потребительская корзина. Мужчина смотрел на всё это по-детски обиженно, но слова, с шипением вырывающиеся из его рта, были абсолютно взрослыми.
— Что случилось, Гош? — ворвался на кухню испуганный Борис. Атаманов вздрогнул и выронил и второй пакет, упавший на пол с характерным звоном. Подняв на Бориса растерянный взгляд, улыбнулся виновато и сказал:
— С приездом, родной. А я вот, сюрприз сделать хотел, — и развёл руки в стороны, обозначая масштабы оного.
— Считай, сюрприз удался, — в ответ улыбнулся Борис и, аккуратно перешагивая через рассыпавшиеся продукты, подошёл к Гоше, обнял его, так и стоявшего с распростёртыми руками, поцеловал и спросил наконец о главном. — Так по какому случаю в доме произошла зачистка и ожидался банкет? Только не говори, что всё это в честь моего возвращения, — добавил он, стоило Атаманову открыть рот.
Гошина улыбка из растерянной плавно перетекла в смущённую, вызвав у Бориса однозначное желание: валить и трахать.
— Ну-у… У нас вроде как юбилей, — объяснил он своё трудовое рвение. — Почти серебряная свадьба.
Борис поначалу не понял, о чём только что сказал Атаманов, а когда до него таки дошло, согнулся от смеха.
— Гоша, ты великолепен! Серебрянная свадьба… Ха-ха… Юбилей… Ты чудо! Кстати, почему «почти»?
— Так и знал, что ты забыл! — теперь уже обиженно заявил Атаманов.
Борис, конечно, мог бы ему возразить и сказать, что всё он помнит. Но что слова?! Был способ получше, от которого Гоша забудет и об обиде, и о неудавшемся сюрпризе, и даже имя своё не вспомнит, и сейчас он воплотит его в действие, чтобы наверняка убедить Атаманова в твёрдости своих чувств и ясности памяти. Но сначала…
Они познакомились не в самый счастливый период для Бориса. Ни о какой любви с первого взгляда и речи быть не могло. Наоборот, при знакомстве с наглым и задиристым парнем Борис не испытал ничего, кроме раздражения и, пожалуй, зависти. Ведь в отличие от него, тот так и светился жизнелюбием и оптимизмом. Борис, напротив, был хмур и смотрел на всё со скептицизмом. А чему было радоваться, если его предали дважды? И кто? Человек, которому он доверял безоговорочно, который, как ему казалось, любил его, с которым он мечтал прожить вместе ещё долгие годы и, наконец, с которым они организовали общее дело. И знал же, знал, что нельзя смешивать личное с профессиональным, но… Вот результат и не заставил себя ждать: бывший партнёр и любимый исчез из его жизни, помахав на прощание ручкой и прихватив значительную часть активов фирмы, оставив Бориса практически на руинах так и не вставшего на ноги бизнеса. Ещё и проехался по его самолюбию напоследок, заявив:
— А на что ты рассчитывал? Ты себя в зеркало видел? Да мне с тобой на люди стыдно выходить! Может, мужик и должен быть чуть симпатичнее обезьяны, но не до такой же степени! Прими мой совет, потрать оставшиеся деньги на пластику, — и ушёл, оставив раздавленного и разорённого Бориса сгребать себя по кусочкам.
Но не на того нарвался! Борис, сцепив зубы и собрав в кулак силы, с яростным рвением ринулся воскрешать почти почившую фирму, забив на личную жизнь.
То, что не красавец, он знал всегда, но и уродом себя не считал. Так что тратить деньги на никому не нужную операцию даже не собирался, а вот мысль, что надо бы оставить себе на память что-нибудь о собственной глупости и наивности, привела его в только что открывшийся тату-салон.
Молодой мастер осмотрел Бориса с ног до головы и поинтересовался:
— Чего желаете?
Борис ответил раздраженным взглядом: мол, мальчик, ты совсем идиот? Чего он может желать в этом месте? Не бутерброд же с колбасой. После красноречивой паузы наконец произнёс:
— Тату.
— Ну это-то ясно, — вопреки сложившемуся впечатлению, парень оказался не дурак. — Что конкретно хотите набить?
Борис задумался. А действительно, что?
— Что-нибудь такое, чтобы посмотрел — и не совершил очередную глупость, — сказал Борис, разглядывая помещение и стараясь не смотреть на настырного мастера.
— Пф! — фыркнул тот. — А зачем тогда жить?
— Что? — не понял Борис.
— Жить, говорю, зачем, если не совершать глупостей?
И что ему на это ответить? Борис считал, что отведённый ему на ошибки лимит он уже исчерпал, и что за собственную недальновидность пришлось заплатить слишком дорого. Куда уж тут до глупостей-то?!
— Ясно, — вздохнул парень. — Пойдём, покажу эскизы, может, подберёшь что… Тебя как зовут-то? А то не хочется к тебе обращаться «господин клиент». Да и не тянешь ты на господина, если честно, — хохотнул он и подмигнул Борису.
«Сволочь! — раздражение тёмной волной поднималось откуда-то снизу. — Чтоб тебе ни господ, ни клиентов не видать!» А вслух представился:
— Борис Аркатов. И мы на «ты» не переходили.
— Борис так Борис. А я Игорь, Гоша, — кивнул парень, проигнорировав недовольство будущего клиента. Руку не протягивал, чувствовал, что странный посетитель не проявляет к нему симпатии. — Ну, пойдём, — повторил он, мотнув головой в сторону стола, стоявшего у большого, во всю стену, окна.
Они спорили до хрипоты. Гоша предлагал свои варианты, Борис отметал один за другим, утверждая, что они его не устраивают — все какие-то несерьёзные.
— На хрена тебе серьёзное? — не выдержал Гошка. — Наоборот, надо что-то лёгкое!
— Ты мне ещё бабочку предложи! — в ответ рявкнул Борис. — Куда уж легче!
— И предложу! — не уступал мастер.
Борис решил, что с него хватит, резко поднялся и ушёл, громко хлопнув дверью. За спиной раздался жалобный звон колокольчика, висящего над входом, и Гошкино сердитое «Определишься — приходи!».
Борис твёрдо решил, что ноги его не будет в этом балагане. «Тоже мне, горе-мастер! Да с таким подходом они махом прогорят! Куда хозяин только смотрит?! И я дурак! Какого чёрта туда попёрся? Как будто единственное место в городе, где можно татуху сделать. Только плати. Вот завтра же пойду к другому мастеру!» Но на следующий день ноги сами принесли его к дверям, которыми накануне он так красноречиво громыхнул.
— Ну что, придумал? — как ни в чём не бывало поинтересовался Гоша, едва Борис переступил порог.
— Нет, — честно ответил он и вздохнул. — Давай ещё раз твои эскизы посмотрим, что ли?
— Давай! — радостно согласился Гошка и достал ещё пару небольших альбомов с образцами.
Казалось бы, что может быть проще: выбрал рисунок, набил его, и живи себе дальше. Но, видимо, ничто в жизни Бориса не могло быть простым. Ежедневные обсуждения и споры незаметно переместились из Гошкиного салона в Борисову квартиру. Скоро и сам Гоша обосновался там основательно, перетащив почти все свои вещи и отвоевав у Бориса право занимать его рабочий стол. А татуировки так и не было. Да Борису уже и не очень хотелось. Гошка, как торнадо, закрутил его в свою воронку без возможности выбраться. Наглый, амбициозный, не такой уж и молодой, как показалось при первой встрече, — всего на пять лет младше самого Бориса, искрящий оптимизмом, от которого порой сводило зубы. Иногда Атаманова хотелось прижать к себе и не отпускать, чаще — придушить, но никогда — выставить за дверь и забыть о его существовании.
Незаметно, шаг за шагом дела пошли в гору, и Борис был уверен, что это Гошкина заслуга — без его помощи и поддержки вряд ли бы он справился и выбрался из того болота, в котором утопал по самую маковку. Борис даже хотел предложить ему работать вместе, забыв о собственном обещании не смешивать больше работу и личное, но тут уж воспротивился Атаманов.
Как оказалось, никакого хозяина у салона не было. Вернее, был — сам Гоша.
— Понимаешь, Борь, я должен им доказать! — объяснял он обиженному отказом Борису. Кому «им», Аркатов знал — о сложных взаимоотношениях с родителями Гошка особо не распространялся, но в общих чертах обрисовал ситуацию. — И докажу!
— Конечно, докажешь! — уж кто-кто, а Борис не сомневался в этом ни секунды. — Знаешь почему?
Гошка выгибал бровь в ожидании.
— Потому что ты охренительный! — и тащил хохочущего Атаманова в спальню — доказывать, что он не шутил.
Первая серьёзная ссора произошла года через три после того, как Гошка перебрался к Борису окончательно. Нет, мелкие ссоры случались, но как-то получалось их гасить: Борисово хладнокровие действовало на Гошкину горячность не хуже пены из огнетушителя.
В конце концов, такое случается в любой паре, и Борис справедливо считал, что два мужика всегда смогут разобраться без истерик и демонстративных демаршей. Но чуть не попался в эту ловушку.
Жизнь потихоньку входила в спокойное русло — и у Бориса, и у Игоря дела шли на удивление хорошо. Вот только Атаманов, раскрутившись, нанял персонал и работал, скорее, ради удовольствия, взвалив основные обязательства на плечи управляющего, а Борису расслабиться и чуть отпустить вожжи не получалось — страх нового предательства не проходил, хотя причин для него не было.
В тот вечер Гошка заговорил о совместном отпуске, мол, делу время, но и о себе, любимых, забывать не стоит. Борис ответил, что пока не получится, привычно сославшись на работу.
— Но если хочешь, то езжай, я не против, — сказал он, даже не подозревая, какую бурю вызовут его слова.
— Хочу! И поеду! — неожиданно взорвался Гошка. — Может, встречу кого, кому на меня будет не наплевать. Для кого я буду больше, чем удобное тело в постели!
— Гош, — поморщился Борис, — что за чушь ты несёшь? Ну какое тело?
— Действительно, какое? Ты же даже не заметишь, если вместо меня рядом окажется кто-то другой!
— Игорь, прекрати молоть чушь и не веди себя как истеричная баба! — повысил голос Борис.
— Как баба? — зашипел Гошка. — Значит, ты меня держишь за бабу?! Да пошёл ты! — и, развернувшись, вылетел из комнаты.
— Игорь! — крикнул ему вслед Борис, но ответом был хлопок двери. — Точно истеричка! — в сердцах рявкнул он и опять погрузился в документы, уверенный, что Гошка скоро вернётся. Вот остынет немного и вернётся.
Но ни к ночи, ни утром тот так и не появился. Борис не спал, обрывая телефон и переживая, не влип ли Гошка в неприятности — с его-то характером и любовью к приключениям. Утром, так и не дозвонившись, ушёл на работу. Водоворот дел помог немного успокоиться, но всё же в течение дня нет-нет, да и вспоминались Гошкины слова. Сначала накатила обида — он ведь для них старается, чтобы ни в чём себе не отказывать. Но вслед за этим пришла мысль, что в самом-то главном Атаманов прав: он практически живёт на работе, не уделяя внимания ни себе, ни Гоше, и к вечеру Борис почти смирился с тем, что им придётся расстаться. Зачем великолепному, замечательному, харизматичному Атаманову вечно хмурый трудоголик Аркатов?
Их отношения, по его мнению, и так затянулись. Если Игорь скажет, что больше не хочет быть с ним, то Борис его отпустит. Фигурально, конечно, цепями его к себе не приковывал. Будет больно, но он выдержит. Должен выдержать.
Обида сошла на нет. Борис был благодарен и за те недолгие моменты счастья, которые подарил ему Гоша. А это было именно оно — теперь, на пороге расставания (да, он всё решил!) стало ясно, как никогда. Жаль, не ценил его. Прав Гошка: погряз в своей работе, не обращая больше ни на что внимания, и просрал самое главное.
Домой идти не хотелось, без Гошки там было пусто и холодно, и Борис решил до последнего оставаться в офисе — тут хотя бы можно было создать видимость занятости, а не бродить из угла в угол. Но его планы нарушила смс-ка, вещавшая, что если он немедленно не явится пред ясны Атамановские очи, то его яйца заменят колокольчик, висящий над дверями Гошкиного салона. Охранник проводил торопливо вышагивающее начальство недоумённым взглядом: улыбающимся Бориса здесь никто ещё не видел.
Он улыбался, пока ехал домой, продолжал улыбаться, паркуясь и поднимаясь по лестнице, а уж когда вошёл в квартиру, казалось, от этой дебильной, но такой радостной улыбки треснет лицо.
— Я знаю, какую татуху мы тебе набьём! — вместо приветствия выдал Гошка, встречая его в коридоре.
— Ну, слава богу! А прошло всего-то три года, — нервно хохотнул Борис и сжал его в медвежьих объятьях.
— Что, даже не спросишь какую? — задушено пропыхтел Гошка, но из кольца рук выбираться не торопился.
— Какую? — покладисто спросил Борис.
— Шиву, индуиское божество.
— Я знаю, кто такой Шива. Почему он?
— Потому что ты на него похож! — Гошка упёрся руками в грудь Борису и сделал шаг назад.
— Чем же? — Борис изогнул бровь и уставился на Гошку. Надо же, до чего додумался!
— Создаёшь, разрушая.
— И где мы его изобразим? — спросить хотелось совсем не это, а останется ли Гошка с ним и дальше, но решимости не хватило.
— Вот сейчас и найдём подходящее место! — и Атаманов потащил его в спальню — там лучше всего проводить поиски!
Борис не сопротивлялся: пусть рассматривает, пусть рисует на нём что хочет, да пусть хоть на голове ходить заставит — только бы не ушёл, не бросил. Может, и негоже мужику так раскисать, но к чёрту всё — ради Гошки можно чем-то и поступиться.
— Гошка, ты восхитительный! — позже, много позже устало констатировал Борис, проваливаясь в дрёму.
— Ага, я такой! — сонно согласился Гоша и всхрапнул, подтверждая всю степень своего великолепия.
Через несколько недель Борис с удовольствием рассматривал сложный рисунок на руке, пока Атаманов мирно посапывал у него на плече, накачанный успокоительным. Кто бы мог подумать, что его Великолепный панически боится летать?..
— Или мы идём вместе, или я тоже остаюсь дома! — Атаманов сверлил Бориса сердитым взглядом. — И что значит, ты мне всё испортишь?
— Гош, ну сам посмотри на меня! — упрямился Борис.
— Смотрю! Уже несколько лет смотрю и не понимаю, что за комплексы, Аркатов? Я смирился, что ты отказываешься со мной ходить на деловые встречи, согласен — не в той стране живём. Но сейчас-то что? Мы просто идём на семейный ужин к моим родителям.
— На который приглашено чуть ли не две сотни гостей! — буркнул в ответ Борис.
— И?..
— И все опять будут пялиться на нас, как на красавицу и чудовище!
— М-да, — Гоша устало потёр переносицу. — Это уже не комплексы — это паранойя. Вот объясни мне, какое дело тебе до их взглядов?
Борис мог бы сказать, что очень даже большое дело, но тогда пришлось бы признаться и в собственной ревности. А это было бы уж совсем лишним.
— Ты, часом не ревнуешь? — мысли он, что ли, читает? — Бо-орь?..
— Нет! — рявкнул Борис и покраснел. Подумал, что в его возрасте это несолидно, и покраснел ещё больше.
— Борь, — заулыбался Атаманов, — ну-ка, колись!
Борис сжал губы, всем своим видом давая понять, что из него больше слова не вытянут, но не выдержал и сдался:
— Вокруг тебя вечно бабы крутятся. А на меня смотрят как на досадное недоразумение!
— А ты хочешь, чтобы и вокруг тебя крутились? — в Гошкином голосе проскочили ревнивые нотки, что вернуло Борису немного спокойствия.
— Не хочу! — возразил он.
— А чего тогда хочешь? — поинтересовался Гошка, а в глазах уже разгорался огонёк — что-то задумал, точно!
— Хочу, чтобы на тебя не смотрели с сочувствием, как будто я тебя насильно удерживаю, — признался Аркатов, вздохнув. — Но не с моими данными…
— А что с ними не так? — перебил его Гошка.
— Всё! Нос огромный, челюсть как у бульдога, губы узкие, как будто я вечно чем-то недоволен. Продолжать?
— Не, не надо. Это всё легко исправить, — попытался успокоить его Гоша.
— На операцию не пойду! — решительно заявил Борис, припомнив давние обидные слова бывшего. Нежели и Гошка туда же?!
— А я тебе её не предлагаю, — успокоил тот. — Мне всё нравится — и нос, и губы, и подбородок. Но если ты так комплексуешь, то мы тебя чуток подкорректируем.
— Как? — Борис начал медленно отступать от Атаманова — слишком уж решительный вид был у того, и это немного настораживало.
— Отрастим бороду!
— Что?! Да я тогда на старика похож буду!
— На красивого старика! — поправил Гоша. — И вообще, с чего ты это решил? Не попробуешь — не узнаешь. А чтобы ты больше не комплексовал, я тоже бороду отпущу. Надеюсь, в постели они нам мешать не будут, — пробормотал он в сторону, но Борис услышал.
Бороды шли им обоим. Гошка, на взгляд Бориса, стал ещё красивее, а он наконец избавился от своих (надуманных, как заявил Атаманов) недостатков, и теперь самому приходилось избегать назойливого женского внимания. Оказалось, что Атаманов та ещё ревнивая скотина — Борис почти каждый день испытывал это на собственной шкуре. Зато доказывать, что он верен ему до последнего волоска, было неимоверно приятно. А ещё Борис пошёл в спортзал — подтянуть тело, чтобы соответствовать ревнивцу, ну и чуток поддразнить, не без этого.
— А ты боялся, что борода будет мешать, — улыбался Борис, целуя Гошку. — Ты гений, Игорь, — добавлял он немного позже довольно постанывающему Атаманову.
То, что Гоша и порядок — совершенно разные понятия, Борис понял с самого начала. Организованный хаос — вот его царство. Там, где другие голову сломили бы, разыскивая нужное, Гошка ориентировался как рыба в воде. А вот разложенное по полочкам и по стопочкам его удручало и вводило в уныние. Поэтому когда на Атаманова впервые напал трудовой энтузиазм, Борис испугался. Кто его знает, что побудило любимого разгильдяя наводить порядок в отдельно взятой квартире? Всё оказалось до банального просто — Гошка спалил Борисов нетбук, пролив на него кофе. Признался, правда, не сразу, ловко увиливая от ответа. Но как бы не так! Борис допрашивал, а потом и наказывал, с пристрастием. И только умотав Гошку до состояния нестояния, признался, что все важные данные сохраняет на нескольких носителях — на всякий случай.
— Вот он и наступил, — виновато пробормотал Гошка. — Ты молодец, а я придурок, — повинился он.
— Зато великолепный! — улыбнулся Борис.
— Я сейчас не понял — это ты мне комплимент сделал или обозвал? — сощурился Атаманов подозрительно.
Борис промолчал, пусть помучается — ему полезно.
С тех пор так и повелось: косяк — уборка — допрос — наказание. Иногда Борису казалось, что Гошка специально нарывается. А прозвище Великолепный Гоша каким-то образом просочилось за пределы спальни, и теперь так Атаманова называл не только Борис, но и все знакомые. За спиной, конечно. Это с Борисом он был мягким и добрым, а вот остальные знали Игоря Тимофеевича Атаманова как жёсткого и, можно даже сказать, жестокого человека и бизнесмена с акульей хваткой, на зуб которому лучше не попадать и дорогу не переходить. Гоша, естественно, всё знал, но делал вид, что не в курсе, что о нём говорят. Главное, он Великолепный для своего Аркатова, а остальные… пусть идут лесом и не путаются под ногами.
Борис тряхнул головой, отгоняя накатившие вдруг воспоминания и опять вперяя взгляд в Атаманова. Задумался, анализируя ситуацию. Из-за праздничного ужина Гоша не стал бы вылизывать квартиру. Значит, этот пиз… затейник задумал что-то ещё. Думай, Боря, думай!
Что подозрительного происходило в последнее время? И тут осенила мысль — да всё! Непонятные звонки, когда Атаманов переходил на ненавистный английский, стоило Борису подойти; девственно чистая история в браузере; непонятные отлучки Гошки к каким-то неизвестным родственникам. Что задумал этот… любимый?!
— Игорь Тимофеевич, — грозно начал Борис, — надеюсь, твои слова о свадьбе… — поймал виноватый взгляд и зашептал: — Что? Нет-нет-нет! Даже не думай! Так и знал, что не к добру это всё! — Борис махнул рукой вокруг себя.
— Хорошо, — Атаманов скорчил обиженную рожу — вы видели обиженного пятидесятилетнего бородатого мужика? — и потупился. — Не будет свадьбы, я сейчас всё отменю. Но кольцо-то я могу тебе подарить?
— Кольцо можешь! — великодушно согласился Борис, из двух зол выбирая меньшее.
Атаманов коварно улыбнулся в бороду: вот они — правильные тактика и стратегия. Ни о какой свадьбе не было и речи — Борис сам придумал, сам поверил. Сколько раз Гоша предлагал просто так обменяться кольцами — не для кого-то, для себя, но Аркатов был непреклонен. Не любил Борис всякие цацки и украшения, считал, что мужику они без надобности, правда, к Гошиной слабости ко всяким фенечкам относился добродушно, лишь посмеивался. Вот и пришлось напрячь фантазию, чтобы окольцевать и обозначить: «Занято!»
Надевая Борису на палец кольцо, Атаманов старался не поднимать глаз, чтобы не выдать себя.
А Борис понял, что его, кажется, обвели вокруг пальца — да-да, ещё и кольцо на него нацепили! — но он совсем не против. Это же Гошка. Его великолепный Гоша!
@темы: моё
-
-
07.06.2017 в 18:08-
-
07.06.2017 в 18:51-
-
07.06.2017 в 20:12-
-
07.06.2017 в 20:14-
-
07.06.2017 в 23:56-
-
08.06.2017 в 06:01-
-
08.06.2017 в 10:48