И опять на Мотенькину Ночную)))
Мотя сделала мне обложку!!! Ура!!
читать дальшеБотаниками не становятся — ими рождаются! Владимир был в этом не просто уверен, он имел постоянное подтверждение перед глазами. И хоть со своим ботаником он познакомился не в столь нежном возрасте, а гораздо позже, но прекрасно мог представить, как маленький Влас тянется пухлыми ручонками к каждой травинке или цветочку, чтобы рассмотреть их внимательнее. Руки сейчас, конечно, пухлость потеряли, но остались такими же любопытными, как и их хозяин, чёрт возьми! А что они вытворяли с ним, Владимир старался не вспоминать, особенно когда любимого ботаника не было рядом. Как сейчас, например.
Вежливый, лишённый эмоциональности женский голос сообщил о прибытии долгожданного рейса, и Владимир поспешил к зоне прилёта. Ещё несколько утомительных минут, и он увидит Власа. Жаль, нельзя будет дать волю чувствам — люди кругом, чтоб их!
***
— Влас, ты что творишь?! До дома потерпеть не судьба? Мы же сейчас врежемся куда-нибудь! — шипел Владимир, сворачивая на обочину.
— Соскучился, — безмятежно улыбнулся Влас, продолжая гладить его по бедру.
— Дома сидеть надо, а не по кустам шляться! — незло огрызнулся Владимир, вытягиваясь, насколько позволяло водительское сиденье, и выдыхая сквозь стиснутые зубы.
— А почему мы остановились? — Влас оглянулся и с тревогой уставился на своего персонального водителя. — Мы сломались?
— Если ты сейчас не уберёшь руку, то да, кто-то сломается!
— Не-не, ломаться не надо! Ты мне целёхонький нужен, весь. Поехали! — скомандовал Влас и резко убрал руку с тёплого и такого желанного бедра.
Владимир разочарованно выдохнул, с укоризной посмотрел на Власа (возбудим и не дадим, ага!), повернул ключ зажигания, но, прежде чем двинуться дальше, предупредил:
— Неделю из кровати не выпущу!
— Хорошо, — легко согласился Влас. — Отосплюсь хоть.
«Ну да, отоспишься, как же! Кто ж тебе спать даст!» — говорила ухмылка на лице Владимира.
***
С планами на жизнь Владимир определился лет в восемнадцать. Окончательно разобравшись со своим внутренним «я», решил твёрдо вставать на ноги, чтобы обеспечить родителям достойную старость, ну и себя не обидеть. Рвать волосы и посыпать голову пеплом из-за своей «неправильности» он и не собирался — каким родился, таким и пригодился, как говорится. А уж кто его привлекает в постели — так то никого не касается.
Первым пунктом плана было признание родителям. Владимир подготовился заранее, благо и жить было где в случае чего — он был полноправным наследником бабкиной однушки. Так что если бы родители от него отказались, не пропал бы. К счастью, не отказались. Рады, естественно, не были: мама несколько месяцев вздыхала, глядя на него, «Как же так, сынок…», отец молчал, но в голове, видимо, прокручивал тот же вопрос. В конце концов оба смирились — сын мужиков в дом не таскал, одевался нормально, предпочитая всему джинсы и футболки, как и все в его возрасте, да и вообще остался таким же, как и до признания, ставшего для родителей роковым. Может, и не поняли, но приняли, и Владимир вздохнул чуть свободнее — родителей он любил и слабо представлял, как бы мог жить, не общаясь с ними.
Как только родители немного успокоились, он ринулся осуществлять задуманное. И ведь всё получалось! К своим тридцати стал владельцем небольшой, однако вполне успешной фирмы. До олигарха было, конечно, далеко, но он и не стремился — его всё устраивало. Как и планировалось, теперь мог поддержать и побаловать родителей, и испытывал от этого непередаваемое удовольствие.
Мама иногда робко спрашивала о личной жизни, но Владимир лишь отмахивался — как только, так сразу. И вообще, он ещё слишком молод, чтобы остепеняться. Говорить родителям, что обзаводиться постоянным партнёром не собирается, Владимир не стал. Зачем их ещё больше расстраивать?
Свою личную жизнь Владимир тоже расписал по пунктикам. Ну как расписал… Просто решил, что не стоит размениваться на отношения, всё равно они ни к чему не приведут. Два мужика — это не семья, и будущего у них быть не может. Поэтому «потрахались и разбежались» его вполне устраивало. Если уж очень понравилось, то до «разбежались» можно было ещё немного повстречаться. С людьми Владимир сходился и расходился легко, по крайней мере, по своим бывшим партнёрам не скучал и не грустил, мечтая о большем. Они на него вроде тоже не в обиде оставались — с некоторыми до сих пор общался. И вдруг всё пошло наперекосяк, стоило ему встретить своего ботаника.
«Ну и чучело!» — подумал Владимир при их первой встрече.
Почему он обратил на него внимание? Да потому что Влас был единственным мужчиной в небольшой делегации из местного института, прибывшей просить у Владимира денег. Судя по лицам просителей, его фирма была не первой, куда они обратились за помощью, и, видимо, они на неё особо не надеялись. Правильно, кстати сказать, делали — Владимир и не собирался тратиться на сомнительные мероприятия, а будущие Вавиловы его и вовсе не интересовали. Поэтому очень удивился, когда согласился поддержать какой-то проект. Гипноз, что ли? Или виноват тот чудаковатый ботаник в растянутом свитере? А может, глядя на него, проснулась жалость? Точно, жалость, чтоб её! Но обратный ход давать было поздно — слово своё Владимир всегда старался держать, да и не так уж и много на самом деле просили у него. Почему бы не посодействовать отечественному образованию, не почувствовать себя меценатом? От этих мыслей собственный эгоизм заурчал сытым котом, и Владимир успокоился. И совсем ни при чём тут чудаковатый ботаник!
Какого чёрта он попёрся в институт? Сидел бы себе в офисе или ездил по объектам — мало ли у хозяина фирмы дел?! Нет же, что-то словно подталкивало проверить, как там его деньги тратятся. И имел, между прочим, полное на это право! Скрягой Владимир не был, но умея зарабатывать, умел и считать, и кормить левых нахлебников не собирался. Так он себя оправдывал, поднимаясь в деканат.
Встретили его как родного, декан долго тряс руку и благодарил, предлагал кофе, виски и обед в институтской столовой. Владимир от всего отказался, оправдавшись отсутствием времени, и попросил показать ему, на что же он подписался.
Секретарь декана, совсем молоденькая девчушка с длинной светлой косой, кокетливо строила глазки и, пока вела его по запутанным коридорам старого здания, заболтала до головной боли, которая усилилась, когда они наконец попали в оранжерею. Душный и влажный воздух давил на грудь, дышать было трудно, словно кисель носом втягиваешь. Владимир поморщился, а когда девчушка громко прокричала под ухом «Влас Андреевич, тут к вам!», и вовсе схватился за виски.
— Вы тут подождите, Влас Андреевич сейчас придёт. А я пойду? — посмотрела она на него с надеждой, будто ждала чего-то.
— Да-да, — поторопился согласиться Владимир, — подожду.
Девушка вздохнула и ушла, а он остался совершенно один среди каких-то пальм, деревьев и кустарников.
Ждать пришлось прилично — неизвестный Влас Андреевич не торопился приветствовать своего благодетеля, затерявшись в зелёных дебрях. А может, просто не слышал обращённого к нему клича секретарши.
Где-то не очень далеко слышались приглушённые голоса, и Владимир решил идти на них.
Из-за духоты пришлось снять пиджак и ослабить галстук, но облегчения это не принесло. Влажная рубашка облепила тело, волосы на голове потяжелели, и от утренней укладки не осталось и следа, дыхание перехватывало. «Как тут можно находиться?» — думал Владимир, вышагивая по дорожке.
Гомон становился всё громче, и вот за очередными зарослями показалась довольно многочисленная группка студентов, среди которых он без труда узнал то самое чучело, что приходило в офис. А вот загадочного Власа Андреевича не наблюдалось.
— Простите… — вежливо окликнул он парня, в надежде, что тот его узнает.
Чучело подняло голову, и Владимир забыл как дышать. И зачем вообще сюда пришёл, тоже забыл.
Нет, выглядел парнишка ничуть не лучше, чем при первой их встрече, разве что уродливый свитер заменила такая же уродливая клетчатая рубаха, штаны, кажется, те же, но тут Владимир не стал бы утверждать, и были заправлены в чёрные резиновые сапоги. А эти очки в роговой, тяжёлой даже на вид оправе?! Жуть! И всё-таки что-то в нём неуловимо изменилось.
Да просто тот среди всей этой зелени выглядел естественно, на своём месте, что ли — осенило Владимира, а вот он сам, одетый с иголочки, смотрелся тут инопланетянином, незваным гостем, вторгшимся на чужую территорию.
— Ой, здравствуйте, — улыбнулся парень чуть смущённо и тут же обратился к остальным: — Ребята, свободны. Артём, Лиза, проверьте… — парень произнёс какое-то заковыристое название, — кажется, там грибок пошёл по листьям.
— Хорошо, Влас Андреевич. До свиданья, Влас Андреевич! До завтра, Влас Андреевич! — и студенты, переговариваясь и обтекая Владимира, пошли на выход. А он так и остался стоять, растерянно глядя на улыбающегося… Власа Андреевича?!
Не может быть! Это всё духота! Ну не может же вот это чудо быть преподавателем! Или может? Вспомнилось, что девчушка секретарь что-то чирикала о будущем светиле и надежде российской, а то и мировой науки, что это имя ещё прогремит… Пока же гремело только в ушах. Кстати, что там говорит этот будущий профессор?
— Вам нехорошо? — Ещё как нехорошо! — Пойдёмте на воздух. — Влас взял своего гостя за локоть и повёл к маленькой двери, спрятавшейся за пышным цветущим кустом. — Это у вас с непривычки, жарко у нас тут…
Свежий воздух охладил разгорячённое тело, но мало повлиял на мозговую деятельность — Владимир всё ещё находился в лёгкой прострации.
— Вот, присядьте, — Влас подвёл его к лавочке и почти насильно усадил. — Простите, я не помню ваше имя, — и покраснел.
Владимиру бы обидеться, возмутиться — как же так, такое неуважение! — но он улыбнулся в ответ, рассматривая смутившегося Власа.
— Владимир, — протянул он руку.
Рукопожатие получилось неприлично долгим. Владимиру вдруг стало неважным, куда и на что тратятся его деньги. Если Влас попросит, то он выкупит всю эту оранжерею вместе с институтом и дождевыми червями.
— Не надо червей выкупать, — засмеялся Влас и осторожно вытянул свою кисть из крепкого захвата. Потирая руку, добавил: — И институт не надо, вы нам и так помогли.
Поняв, что выдал свои мысли вслух, Владимир ничуть не смутился — с кем не бывает! И он ничего крамольного не предлагал. Пока. Хотя очень хотелось. Чучело-то оказалось оч-чень симпатичное, абсолютно в его вкусе. Ну и что, что раньше он в сторону Власа даже головы не повернул бы? Вкусы меняются — его вот прямо сейчас изменился!
У них всё получилось быстро.
Раз — и Владимир везёт Власа в ресторан, предварительно завернув в магазин и переодев. Кажется, Влас обиделся, но Владимир умел быть убедительным: когда слова не помогли, он просто втолкнул его в кабинку и поцеловал так, что парень больше не сопротивлялся, потерявшись в ощущениях. Из кабинки он вышел модным, растрёпанным и мечтательно улыбающимся. Владимир грозно зыркнул на девушку-консультанта, быстро расплатился, пока Влас не пришёл в себя и не начал опять возмущаться, и потащил приобщать его к высокой кухне.
Два — и вот Влас уже у него в квартире, горячий и отзывчивый. На утро Владимир решил, что за Власом нужен глаз да глаз, странно, что этого ботаника до сих пор ещё никто не прибрал к рукам. Вокруг Власа постоянно крутятся студенты, а молодёжь сейчас ой, какая ушлая, так и норовит утащить чужое. Тем более такое привлекательное и желанное. О своей собственной, первой и не совсем положительной, реакции Владимир благополучно забыл.
Три — и Владимир привёл смущённого Власа занакомиться с родителями. А что? У них всё серьёзно! Что он говорил? Два мужика не могут быть семьёй? Так когда это было!
— Ну вот ты и попал, — притворно хмурился отец и прятал улыбку, глядя на секретничающих жену и друга сына. Те же, склонившись над горшком с чахнущим растением, ни на кого не обращали внимания.
— Попал, — не отрицал очевидного Владимир. А внутри было тепло-тепло от понимания своего счастья. Всё-таки он везучий!
О своём везении Владимир не уставал повторять каждый день и не по одному разу: утром, целуя Власа перед выходом из дома; в течении дня, отправляя ему смс-ки, чаще неприличные и намекающие; вечером, разговаривая или молча занимаясь каждый своим делом; ночью, когда спал, крепко и собственнически обнимая Власа.
Но не всё было так безоблачно, как хотелось бы. Было две проблемы, с которыми Владимиру пришлось смириться, и обе женского рода.
Первая — это мама Власа. Как, ну как у этой железной женщины мог вырасти такой ласковый, добрейший и открытый сын?! Антонина Анатольевна растила ребёнка одна и была совершенно уверенна, что имеет право руководить им. Даже сейчас, когда дитятке исполнилось тридцать. Да-да, Владимир сам удивился, узнав, что они с Власом ровесники — не выглядел тот на свой паспортный возраст, от силы можно было дать лет двадцать пять и то с очень большой натяжкой.
Антонина, привыкшая к единоличной власти, делить её ни с кем не собиралась и к Владимиру отнеслась резко негативно, почувствовав в нём соперника. Владимир сразу дал понять, что не потерпит вмешательства в их с Власом жизнь, и потому Антонина Анатольевна перешла к партизанским действиям. Что могла придумать женщина, чтобы вернуть своего ребёнка себе? Естественно, проблемы со здоровьем. И телефон Власа разрывался от бесконечных звонков с жалобами на давление, желудок, сердце, селезёнку…
Влас переживал, дёргался и винил себя, даже решил было вернуться к матери, но Владимир с этим был в корне не согласен и тайком от него вызвал Антонину за стол переговоров, позвав на подмогу своих родителей. Хитрый и умный ход.
Встретились на нейтральной территории — в ресторане, и Антонине пришлось держать себя в руках, не опускаясь до банального скандала. Но очень хотелось. Наглый и самоуверенный избранник сына раздражал её до икоты. И вообще, её Влас достоин большего, чем этот высокомерный деляга, совративший — о, она в этом уверена! — невинного мальчика. Владимир насчёт невинности уточнять не стал, чтобы не травмировать и без того взвинченную женщину, но позицию свою обозначил однозначно: или Антонина Анатольевна умеряет свой материнский пыл, или он хватает Власа и они уезжают подальше. Это, конечно, были пустые угрозы, но они сработали. Даже его собственные родители поверили, глядя на сына с осуждением. Когда было достигнуто относительное перемирие, Владимир оставил старшее поколение знакомиться поближе, а сам поторопился домой — Влас уже несколько раз пытался до него дозвониться.
Пришлось, конечно, признаться в своей афере, но вроде бы Влас не обиделся, что Владимир действовал за его спиной, даже обрадовался — видимо, материнский контроль надоел и ему, но сыновние чувства не позволяли бунтовать.
Ночь после «родительского собрания» Владимир никогда не забудет. Свободу отпраздновали по-своему, без свидетелей, но фейерверки были. Потом. В глазах и голове.
Со второй проблемой пришлось смириться. Работа, работа, перейди на Федота… Не переходила! Влас был не просто ботаником — он был фанатом своего дела. Частые командировки или, как Влас говорил, экспедиции сводили Владимира с ума. Он готов был заплатить любые деньги, только бы Влас никуда не уезжал. Но стоило предложить это своему ненаглядному ботанику, и сразу стало понятно, что не только Антонина Анатольевна обладает железными волей и характером.
Как они ругались!
— Я не твоя собственность! — тихо, но твёрдо сказал Влас. — И не позволю собой командовать.
— Конечно, я же не твоя мама, — процедил Владимир.
— К твоему сведению, — тоном Власа можно было айсберги выращивать, — даже она не лезла в мою работу!
— Ты уедешь неизвестно на сколько, а там студенты! А ты красивый такой! А я тут останусь! — орал Владимир.
— Ты за кого меня принимаешь! — взъярился Влас. — Я что, совсем озабоченный, по-твоему?! Я думал ты мне доверяешь!
— Тебе доверяю, а им — нет! — Владимир и рад бы был заткнуться, да не получалось.
— Хорошо, — согласился с ним Влас, резко успокоившись. — Студенты откроют на меня сезон охоты, но я-то отобьюсь… А ты?
— Что — я? — не понял Владимир.
— В тебе я могу быть уверен?
— Да я… Да ты… — от возмущения слов не находилось, и Владимир обиженно запыхтел. Нет, ну надо же! Его — его! — заподозрить!
— Ну и как, приятно? — Влас смотрел на него с исследовательским интересом — учёный, мать его!
— Ни черта не приятно, — согласился Владимир, почему-то чувствуя себя виноватым. Но зато как они потом мирились!
И Владимир сдался, переселяясь на время Власовых отъездов на работу и по полной отрываясь на сотрудниках. А нечего под руку лезть, когда личная жизнь начальства где-то в прериях изучает флору!
***
— Хочу ванну, кофе и тебя, — заявил Влас, когда они подъезжали к дому.
— Именно в таком порядке? — усмехнулся Владимир.
— Ванну с тобой, кофе с тобой и тебя в полное моё распоряжение! — исправился Влас.
— Будет сделано! — шутливо отсалютовал Владимир.
— Соскучился, — повторил Влас, переступив порог квартиры.
— А уж я-то как соскучился! Добро пожаловать домой, господин ботаник!
Вот теперь можно и прижать к себе покрепче, и поцеловать, не боясь косых взглядов и оскорблений в спину. Их дом — их крепость.
Ещё не раз «господин ботаник» будет на время покидать родные стены, но обязательно вернётся. Потому что здесь ждут, ревнуют, верят, ругают, заботятся и просто любят.
Здесь самый вкусный кофе по утрам, самые искренние улыбки и самое уютное молчание на двоих.
Здесь даже воздух другой — искрящийся, пьянящий, сладкий, родной.
Здесь он — дома.
Честно, не собиралась писать к ним продолжение, но оно само. Почти.
Верный методВот не любил Владимир резких перемен ни в жизни, ни в работе, ни в погоде. Ничего хорошего от них, только лишняя головная боль. Сейчас вот в прямом смысле. А всё Влас…
Осень выдалась сырая, промозглая, серая. Влас, как и его зелёные монстры, чах без солнца, только работа и спасала от полной капитуляции перед хандрой. Владимир старался отвлечь его, как мог. Ну, а как он мог? Да просто — когда разговоры, фильмы и всякая другая мелочь не помогали, тащил в постель, и вся недолга.
Вот и на прошлые выходные у него были подобные планы. Обоим в кои-то веки не нужно было никуда идти, можно было выспаться, а потом предаться разврату особо нежно и не торопясь. Но именно в этот день нужно было выглянуть солнцу!
Влас, не успев толком проснуться, подорвался к окну, не поверив своим полуслепым глазам. Хорошо, что квартира не на первом этаже, иначе перед их окнами моментально бы собралась толпа восторженных зрителей — Владимир был в этом уверен. Он сам, например, готов был любоваться Власом сутки напролёт, а уж Власом голым…
Додумать не дал радостный голос Власа.
— Вов, здорово-то как! Пойдём гулять, а?
— С ума сошёл? — Утреннюю негу и мечтательные мысли словно ветром сдуло. — Гулять в такую рань!..
— Ну посмотри, как красиво. Вов! Пойдём гулять! — Влас развернулся от окна и требовательно уставился на Владимира.
Потом, правда, взгляд с требовательного поменялся на просящий, и Владимир решил, что уж такую малость, как прогулка, вполне может позволить. Тем более впереди все выходные, и планы совсем не обязательно менять, можно их просто чуточку сдвинуть. Но и сдаться так просто он не мог, всё-таки вынудил Власа поуговаривать его. К их общему удовольствию.
Утро и впрямь выдалось чудесное, как по Пушкину — мороз и солнце. Ну, не то чтобы мороз, так — морозец, как раз, чтобы всё покрылось инеем, но не было гололёда.
Влас, обрадовавшись солнцу, оделся легко. Владимир только на улице увидел, что чудо-ботаник вылетел из дома в тонкой куртке и в таких же тонких туфлях — в общем, надел первое, что под руку попалось. Видимо, боялся, что Владимир передумает.
Пока они дошли до парка, нос у Власа уже слегка покраснел. Владимир, взглянув на него, вздохнул, стянул с себя шарф и заарканил им рвущегося вперёд Власа. Влас довольно пританцовывал, пока сердитый господин меценат, тихо ругая за детское поведение, несоответствующее взрослому учёному мужу, заботливо заворачивал его шею в кашемировое тепло. А потом, воровато оглянувшись, благодарно прижался к губам Владимира в быстром лёгком поцелуе.
В парке Влас и вовсе распоясался. Пользуясь тем, что народу в столь ранний час не было, вёл себя ничем не лучше своих студиозов: смеялся, громко рассказывал, что вытворяли его подопечные, размахивал руками… и бессовестно лез целоваться. Владимир был совсем не против, только посматривал, чтобы не нарваться на ненужных свидетелей.
Губы у Власа были холодные, чуть потрескавшиеся, до одури соблазнительные. Поцелуев становилось уже мало, а на что-то большее в парке рассчитывать не приходилось. Но Владимир всё-таки затащил своего ботаника на неприметную аллейку и там вдоволь потискал его, делая вид, что греет. Влас довольно сопел ему в шею холодным носом, прижавшись всем телом и пряча руки под тёплой толстой курткой Владимира.
В общем, прогулка удалась. Домой они вернулись бодрые и полные сил, и Владимир с радостью принялся воплощать свои планы в жизнь, решив, что секс — лучшее средство от простуды.
***
Постельная профилактика не помогла, и уже к вечеру вторника голос Власа подозрительно хрипел, а на столе, рядом с рабочим компьютером росла горка использованных бумажных салфеток — будущему профессору было некогда их выкидывать, готовился к какому-то очередному то ли слёту, то ли семинару.
Владимир, по опыту зная, что Влас, заработавшись, не обращает внимания ни на что, даже на себя любимого, сбегал в аптеку, закупился противопростудными и противовоспалительными, ну и так, по мелочи кое-что взял, очень-очень нужное им с Власом. Женщина-провизор с понимающей ухмылкой упаковала всё в аптечный пакет и, вручая его, пожелала:
— Очень крепкого вам здоровья!
Вот явно завидовала! Потому что лекарства не помогали — на следующий день Влас расхворался капитально, но к врачу идти категорически отказался. У него, видите ли, сейчас очень важный период! Нет, списывать всё на чужую зависть было несправедливо. Может, и помогла бы официальная медицина, если бы некоторые не забывали принимать лекарства. Но Влас — это Влас, и этим всё сказано. Утром и вечером Владимир впихивал в него таблетки, а вот те, что давал с собой, так и оставались лежать в кармашке Власовой сумки.
Владимир, убедившись, что традиционное лечение не помогает, решил обратиться к опыту предков, призвав на помощь народную медицину. Он, конечно, переживал за Власа и хотел, чтобы он поскорее выздоровел, но был у него и свой меркантильный интерес: Влас, заболев, лишил его очень приятной и важной стороны совместной жизни. Владимир всё так же твёрдо верил, что секс — лучшее лекарство от всего на свете, но вот проводить оздоровительные мероприятия было совершенно невозможно. Влас то чихал в самый неподходящий момент, то громко кашлял, сотрясая стены не только их квартиры, но, кажется, и всего дома, то громко сморкался, отбивая все благородные порывы Владимирова тела.
— Так, всё! — строго сказал Владимир, когда забирал Власа после занятий. — Или ты идёшь к врачу, или… — он многозначительно замолчал.
— Или?.. — совершенно не испугался Влас и посмотрел на него слезящимися глазами.
— Или я возьму дело в свои руки! — пригрозил Владимир.
— Возьми! — радостно отозвался ботаник и несколько раз чихнул, подтверждая своё согласие. — Где будешь брать? — спросил он, прочихавшись и шмыгнув носом.
— Дома, — вздохнул Владимир, понимая, что угрозы его оказались не такими уж и пугающими.
— А как? — не отставал Влас.
— Знаю я один верный метод! — заявил Владимир и больше не проронил ни слова до самого дома, закручивая интригу.
Уловка удалась — Влас ходил за ним по пятам, с интересом наблюдая за подготовкой к процедурам. А когда понял, что Владимир просто собрался парить ему ноги, разочарованно вздохнул и, усевшись на диван, закутался в плед, обиженно пыхтя забитым носом.
Владимир, не обращая внимания на мумию имени Власа Андреевича, деловито и ответственно готовился к процессу оздоровления любимого ботаника. В широком тазу, совсем недавно зачем-то подаренном Гарпией Анатольевной (явно на что-то намекала, но вот на что?), развёл в горячей воде горчицу и кряхтя потащил его в спальню, справедливо рассудив, что лечить лучше всего будет там — сразу можно устроить Власу строгий постельный режим со всеми вытекающими.
Влас, немного подувшись, опять принялся с интересом следить за Владимиром, блестя глазами из-за очков.
— Доктор, а почему вы без халата и маски? — ехидно спросил он, когда Владимир продефилировал мимо в очередной раз, и не успел увернуться от полотенца, брошенного в него.
Пока Влас пытался смахнуть с головы прилетевший снаряд, Владимир молча закинул его себе на плечо, отметив, что кое-кто заметно потяжелел за время семейной жизни, и оттранспортировал к месту пыток. То есть процедур, конечно.
Как орал Влас, когда его ноги опустили в таз с горячей водой! Но постепенно утих, расслабился и потерял бдительность. Зато Владимир был начеку и почти профессионально изображал из себя медбрата: проверял температуру воды, подливал горячую, когда казалось, что она остыла, массировал Власу ступни, вызывая у него стоны удовольствия… Потом руки стали подниматься выше и выше, пока не добрались до бёдер. Владимир мысленно похвалил себя за предусмотрительность — правильно сделал, что снял с Власа штаны.
— Мне кажется, что там парить ничего не надо, — встрепенулся Влас, когда с него начали стягивать боксёры.
— Молчите, пациент! — облизнулся Владимир, добравшись до интересующей его части тела. — Я доктор, я лучше знаю!
— Ну, если только лучше… — выдохнул Влас, почувствовав, как головки ещё вялого члена коснулся оч-чень горячий язык. И правда, что это он? Доктор сказал надо — значит, надо!
Утро показало, что не зря Владимир устроил лечебный сеанс. Влас выглядел гораздо лучше и сам! проявил инициативу, желая отблагодарить сонного доктора.
— Я тут вспомнил, — сказал он, хитро поблёскивая глазами, — что ещё хорошо при простуде делать ингаляции, — и нырнул под одеяло с совсем непрозрачными намерениями.
Отдышавшись после горячего оздоровительного минета, Владимир закрепил результат, отлюбив Власа так, что тот хрипел уже не из-за простуды, а от удовольствия.
— Хороший метод, действенный, — пробормотал Влас, утомлённый процедурами.
Владимир сначала не понял, о чём он, но потом, вспомнив свои собственные слова, согласился:
— А то! И всегда доступный, — добавил, зевая и обнимая Власа крепче. — Надо будет повторить… Потом… Вечераааа… — так и не договорил он, уснув.
А что? Сон тоже неплохое лечебное средство, особенно сон после улётного оздоровительного секса.
Мотя сделала мне обложку!!! Ура!!
читать дальшеБотаниками не становятся — ими рождаются! Владимир был в этом не просто уверен, он имел постоянное подтверждение перед глазами. И хоть со своим ботаником он познакомился не в столь нежном возрасте, а гораздо позже, но прекрасно мог представить, как маленький Влас тянется пухлыми ручонками к каждой травинке или цветочку, чтобы рассмотреть их внимательнее. Руки сейчас, конечно, пухлость потеряли, но остались такими же любопытными, как и их хозяин, чёрт возьми! А что они вытворяли с ним, Владимир старался не вспоминать, особенно когда любимого ботаника не было рядом. Как сейчас, например.
Вежливый, лишённый эмоциональности женский голос сообщил о прибытии долгожданного рейса, и Владимир поспешил к зоне прилёта. Ещё несколько утомительных минут, и он увидит Власа. Жаль, нельзя будет дать волю чувствам — люди кругом, чтоб их!
— Влас, ты что творишь?! До дома потерпеть не судьба? Мы же сейчас врежемся куда-нибудь! — шипел Владимир, сворачивая на обочину.
— Соскучился, — безмятежно улыбнулся Влас, продолжая гладить его по бедру.
— Дома сидеть надо, а не по кустам шляться! — незло огрызнулся Владимир, вытягиваясь, насколько позволяло водительское сиденье, и выдыхая сквозь стиснутые зубы.
— А почему мы остановились? — Влас оглянулся и с тревогой уставился на своего персонального водителя. — Мы сломались?
— Если ты сейчас не уберёшь руку, то да, кто-то сломается!
— Не-не, ломаться не надо! Ты мне целёхонький нужен, весь. Поехали! — скомандовал Влас и резко убрал руку с тёплого и такого желанного бедра.
Владимир разочарованно выдохнул, с укоризной посмотрел на Власа (возбудим и не дадим, ага!), повернул ключ зажигания, но, прежде чем двинуться дальше, предупредил:
— Неделю из кровати не выпущу!
— Хорошо, — легко согласился Влас. — Отосплюсь хоть.
«Ну да, отоспишься, как же! Кто ж тебе спать даст!» — говорила ухмылка на лице Владимира.
С планами на жизнь Владимир определился лет в восемнадцать. Окончательно разобравшись со своим внутренним «я», решил твёрдо вставать на ноги, чтобы обеспечить родителям достойную старость, ну и себя не обидеть. Рвать волосы и посыпать голову пеплом из-за своей «неправильности» он и не собирался — каким родился, таким и пригодился, как говорится. А уж кто его привлекает в постели — так то никого не касается.
Первым пунктом плана было признание родителям. Владимир подготовился заранее, благо и жить было где в случае чего — он был полноправным наследником бабкиной однушки. Так что если бы родители от него отказались, не пропал бы. К счастью, не отказались. Рады, естественно, не были: мама несколько месяцев вздыхала, глядя на него, «Как же так, сынок…», отец молчал, но в голове, видимо, прокручивал тот же вопрос. В конце концов оба смирились — сын мужиков в дом не таскал, одевался нормально, предпочитая всему джинсы и футболки, как и все в его возрасте, да и вообще остался таким же, как и до признания, ставшего для родителей роковым. Может, и не поняли, но приняли, и Владимир вздохнул чуть свободнее — родителей он любил и слабо представлял, как бы мог жить, не общаясь с ними.
Как только родители немного успокоились, он ринулся осуществлять задуманное. И ведь всё получалось! К своим тридцати стал владельцем небольшой, однако вполне успешной фирмы. До олигарха было, конечно, далеко, но он и не стремился — его всё устраивало. Как и планировалось, теперь мог поддержать и побаловать родителей, и испытывал от этого непередаваемое удовольствие.
Мама иногда робко спрашивала о личной жизни, но Владимир лишь отмахивался — как только, так сразу. И вообще, он ещё слишком молод, чтобы остепеняться. Говорить родителям, что обзаводиться постоянным партнёром не собирается, Владимир не стал. Зачем их ещё больше расстраивать?
Свою личную жизнь Владимир тоже расписал по пунктикам. Ну как расписал… Просто решил, что не стоит размениваться на отношения, всё равно они ни к чему не приведут. Два мужика — это не семья, и будущего у них быть не может. Поэтому «потрахались и разбежались» его вполне устраивало. Если уж очень понравилось, то до «разбежались» можно было ещё немного повстречаться. С людьми Владимир сходился и расходился легко, по крайней мере, по своим бывшим партнёрам не скучал и не грустил, мечтая о большем. Они на него вроде тоже не в обиде оставались — с некоторыми до сих пор общался. И вдруг всё пошло наперекосяк, стоило ему встретить своего ботаника.
«Ну и чучело!» — подумал Владимир при их первой встрече.
Почему он обратил на него внимание? Да потому что Влас был единственным мужчиной в небольшой делегации из местного института, прибывшей просить у Владимира денег. Судя по лицам просителей, его фирма была не первой, куда они обратились за помощью, и, видимо, они на неё особо не надеялись. Правильно, кстати сказать, делали — Владимир и не собирался тратиться на сомнительные мероприятия, а будущие Вавиловы его и вовсе не интересовали. Поэтому очень удивился, когда согласился поддержать какой-то проект. Гипноз, что ли? Или виноват тот чудаковатый ботаник в растянутом свитере? А может, глядя на него, проснулась жалость? Точно, жалость, чтоб её! Но обратный ход давать было поздно — слово своё Владимир всегда старался держать, да и не так уж и много на самом деле просили у него. Почему бы не посодействовать отечественному образованию, не почувствовать себя меценатом? От этих мыслей собственный эгоизм заурчал сытым котом, и Владимир успокоился. И совсем ни при чём тут чудаковатый ботаник!
Какого чёрта он попёрся в институт? Сидел бы себе в офисе или ездил по объектам — мало ли у хозяина фирмы дел?! Нет же, что-то словно подталкивало проверить, как там его деньги тратятся. И имел, между прочим, полное на это право! Скрягой Владимир не был, но умея зарабатывать, умел и считать, и кормить левых нахлебников не собирался. Так он себя оправдывал, поднимаясь в деканат.
Встретили его как родного, декан долго тряс руку и благодарил, предлагал кофе, виски и обед в институтской столовой. Владимир от всего отказался, оправдавшись отсутствием времени, и попросил показать ему, на что же он подписался.
Секретарь декана, совсем молоденькая девчушка с длинной светлой косой, кокетливо строила глазки и, пока вела его по запутанным коридорам старого здания, заболтала до головной боли, которая усилилась, когда они наконец попали в оранжерею. Душный и влажный воздух давил на грудь, дышать было трудно, словно кисель носом втягиваешь. Владимир поморщился, а когда девчушка громко прокричала под ухом «Влас Андреевич, тут к вам!», и вовсе схватился за виски.
— Вы тут подождите, Влас Андреевич сейчас придёт. А я пойду? — посмотрела она на него с надеждой, будто ждала чего-то.
— Да-да, — поторопился согласиться Владимир, — подожду.
Девушка вздохнула и ушла, а он остался совершенно один среди каких-то пальм, деревьев и кустарников.
Ждать пришлось прилично — неизвестный Влас Андреевич не торопился приветствовать своего благодетеля, затерявшись в зелёных дебрях. А может, просто не слышал обращённого к нему клича секретарши.
Где-то не очень далеко слышались приглушённые голоса, и Владимир решил идти на них.
Из-за духоты пришлось снять пиджак и ослабить галстук, но облегчения это не принесло. Влажная рубашка облепила тело, волосы на голове потяжелели, и от утренней укладки не осталось и следа, дыхание перехватывало. «Как тут можно находиться?» — думал Владимир, вышагивая по дорожке.
Гомон становился всё громче, и вот за очередными зарослями показалась довольно многочисленная группка студентов, среди которых он без труда узнал то самое чучело, что приходило в офис. А вот загадочного Власа Андреевича не наблюдалось.
— Простите… — вежливо окликнул он парня, в надежде, что тот его узнает.
Чучело подняло голову, и Владимир забыл как дышать. И зачем вообще сюда пришёл, тоже забыл.
Нет, выглядел парнишка ничуть не лучше, чем при первой их встрече, разве что уродливый свитер заменила такая же уродливая клетчатая рубаха, штаны, кажется, те же, но тут Владимир не стал бы утверждать, и были заправлены в чёрные резиновые сапоги. А эти очки в роговой, тяжёлой даже на вид оправе?! Жуть! И всё-таки что-то в нём неуловимо изменилось.
Да просто тот среди всей этой зелени выглядел естественно, на своём месте, что ли — осенило Владимира, а вот он сам, одетый с иголочки, смотрелся тут инопланетянином, незваным гостем, вторгшимся на чужую территорию.
— Ой, здравствуйте, — улыбнулся парень чуть смущённо и тут же обратился к остальным: — Ребята, свободны. Артём, Лиза, проверьте… — парень произнёс какое-то заковыристое название, — кажется, там грибок пошёл по листьям.
— Хорошо, Влас Андреевич. До свиданья, Влас Андреевич! До завтра, Влас Андреевич! — и студенты, переговариваясь и обтекая Владимира, пошли на выход. А он так и остался стоять, растерянно глядя на улыбающегося… Власа Андреевича?!
Не может быть! Это всё духота! Ну не может же вот это чудо быть преподавателем! Или может? Вспомнилось, что девчушка секретарь что-то чирикала о будущем светиле и надежде российской, а то и мировой науки, что это имя ещё прогремит… Пока же гремело только в ушах. Кстати, что там говорит этот будущий профессор?
— Вам нехорошо? — Ещё как нехорошо! — Пойдёмте на воздух. — Влас взял своего гостя за локоть и повёл к маленькой двери, спрятавшейся за пышным цветущим кустом. — Это у вас с непривычки, жарко у нас тут…
Свежий воздух охладил разгорячённое тело, но мало повлиял на мозговую деятельность — Владимир всё ещё находился в лёгкой прострации.
— Вот, присядьте, — Влас подвёл его к лавочке и почти насильно усадил. — Простите, я не помню ваше имя, — и покраснел.
Владимиру бы обидеться, возмутиться — как же так, такое неуважение! — но он улыбнулся в ответ, рассматривая смутившегося Власа.
— Владимир, — протянул он руку.
Рукопожатие получилось неприлично долгим. Владимиру вдруг стало неважным, куда и на что тратятся его деньги. Если Влас попросит, то он выкупит всю эту оранжерею вместе с институтом и дождевыми червями.
— Не надо червей выкупать, — засмеялся Влас и осторожно вытянул свою кисть из крепкого захвата. Потирая руку, добавил: — И институт не надо, вы нам и так помогли.
Поняв, что выдал свои мысли вслух, Владимир ничуть не смутился — с кем не бывает! И он ничего крамольного не предлагал. Пока. Хотя очень хотелось. Чучело-то оказалось оч-чень симпатичное, абсолютно в его вкусе. Ну и что, что раньше он в сторону Власа даже головы не повернул бы? Вкусы меняются — его вот прямо сейчас изменился!
У них всё получилось быстро.
Раз — и Владимир везёт Власа в ресторан, предварительно завернув в магазин и переодев. Кажется, Влас обиделся, но Владимир умел быть убедительным: когда слова не помогли, он просто втолкнул его в кабинку и поцеловал так, что парень больше не сопротивлялся, потерявшись в ощущениях. Из кабинки он вышел модным, растрёпанным и мечтательно улыбающимся. Владимир грозно зыркнул на девушку-консультанта, быстро расплатился, пока Влас не пришёл в себя и не начал опять возмущаться, и потащил приобщать его к высокой кухне.
Два — и вот Влас уже у него в квартире, горячий и отзывчивый. На утро Владимир решил, что за Власом нужен глаз да глаз, странно, что этого ботаника до сих пор ещё никто не прибрал к рукам. Вокруг Власа постоянно крутятся студенты, а молодёжь сейчас ой, какая ушлая, так и норовит утащить чужое. Тем более такое привлекательное и желанное. О своей собственной, первой и не совсем положительной, реакции Владимир благополучно забыл.
Три — и Владимир привёл смущённого Власа занакомиться с родителями. А что? У них всё серьёзно! Что он говорил? Два мужика не могут быть семьёй? Так когда это было!
— Ну вот ты и попал, — притворно хмурился отец и прятал улыбку, глядя на секретничающих жену и друга сына. Те же, склонившись над горшком с чахнущим растением, ни на кого не обращали внимания.
— Попал, — не отрицал очевидного Владимир. А внутри было тепло-тепло от понимания своего счастья. Всё-таки он везучий!
О своём везении Владимир не уставал повторять каждый день и не по одному разу: утром, целуя Власа перед выходом из дома; в течении дня, отправляя ему смс-ки, чаще неприличные и намекающие; вечером, разговаривая или молча занимаясь каждый своим делом; ночью, когда спал, крепко и собственнически обнимая Власа.
Но не всё было так безоблачно, как хотелось бы. Было две проблемы, с которыми Владимиру пришлось смириться, и обе женского рода.
Первая — это мама Власа. Как, ну как у этой железной женщины мог вырасти такой ласковый, добрейший и открытый сын?! Антонина Анатольевна растила ребёнка одна и была совершенно уверенна, что имеет право руководить им. Даже сейчас, когда дитятке исполнилось тридцать. Да-да, Владимир сам удивился, узнав, что они с Власом ровесники — не выглядел тот на свой паспортный возраст, от силы можно было дать лет двадцать пять и то с очень большой натяжкой.
Антонина, привыкшая к единоличной власти, делить её ни с кем не собиралась и к Владимиру отнеслась резко негативно, почувствовав в нём соперника. Владимир сразу дал понять, что не потерпит вмешательства в их с Власом жизнь, и потому Антонина Анатольевна перешла к партизанским действиям. Что могла придумать женщина, чтобы вернуть своего ребёнка себе? Естественно, проблемы со здоровьем. И телефон Власа разрывался от бесконечных звонков с жалобами на давление, желудок, сердце, селезёнку…
Влас переживал, дёргался и винил себя, даже решил было вернуться к матери, но Владимир с этим был в корне не согласен и тайком от него вызвал Антонину за стол переговоров, позвав на подмогу своих родителей. Хитрый и умный ход.
Встретились на нейтральной территории — в ресторане, и Антонине пришлось держать себя в руках, не опускаясь до банального скандала. Но очень хотелось. Наглый и самоуверенный избранник сына раздражал её до икоты. И вообще, её Влас достоин большего, чем этот высокомерный деляга, совративший — о, она в этом уверена! — невинного мальчика. Владимир насчёт невинности уточнять не стал, чтобы не травмировать и без того взвинченную женщину, но позицию свою обозначил однозначно: или Антонина Анатольевна умеряет свой материнский пыл, или он хватает Власа и они уезжают подальше. Это, конечно, были пустые угрозы, но они сработали. Даже его собственные родители поверили, глядя на сына с осуждением. Когда было достигнуто относительное перемирие, Владимир оставил старшее поколение знакомиться поближе, а сам поторопился домой — Влас уже несколько раз пытался до него дозвониться.
Пришлось, конечно, признаться в своей афере, но вроде бы Влас не обиделся, что Владимир действовал за его спиной, даже обрадовался — видимо, материнский контроль надоел и ему, но сыновние чувства не позволяли бунтовать.
Ночь после «родительского собрания» Владимир никогда не забудет. Свободу отпраздновали по-своему, без свидетелей, но фейерверки были. Потом. В глазах и голове.
Со второй проблемой пришлось смириться. Работа, работа, перейди на Федота… Не переходила! Влас был не просто ботаником — он был фанатом своего дела. Частые командировки или, как Влас говорил, экспедиции сводили Владимира с ума. Он готов был заплатить любые деньги, только бы Влас никуда не уезжал. Но стоило предложить это своему ненаглядному ботанику, и сразу стало понятно, что не только Антонина Анатольевна обладает железными волей и характером.
Как они ругались!
— Я не твоя собственность! — тихо, но твёрдо сказал Влас. — И не позволю собой командовать.
— Конечно, я же не твоя мама, — процедил Владимир.
— К твоему сведению, — тоном Власа можно было айсберги выращивать, — даже она не лезла в мою работу!
— Ты уедешь неизвестно на сколько, а там студенты! А ты красивый такой! А я тут останусь! — орал Владимир.
— Ты за кого меня принимаешь! — взъярился Влас. — Я что, совсем озабоченный, по-твоему?! Я думал ты мне доверяешь!
— Тебе доверяю, а им — нет! — Владимир и рад бы был заткнуться, да не получалось.
— Хорошо, — согласился с ним Влас, резко успокоившись. — Студенты откроют на меня сезон охоты, но я-то отобьюсь… А ты?
— Что — я? — не понял Владимир.
— В тебе я могу быть уверен?
— Да я… Да ты… — от возмущения слов не находилось, и Владимир обиженно запыхтел. Нет, ну надо же! Его — его! — заподозрить!
— Ну и как, приятно? — Влас смотрел на него с исследовательским интересом — учёный, мать его!
— Ни черта не приятно, — согласился Владимир, почему-то чувствуя себя виноватым. Но зато как они потом мирились!
И Владимир сдался, переселяясь на время Власовых отъездов на работу и по полной отрываясь на сотрудниках. А нечего под руку лезть, когда личная жизнь начальства где-то в прериях изучает флору!
— Хочу ванну, кофе и тебя, — заявил Влас, когда они подъезжали к дому.
— Именно в таком порядке? — усмехнулся Владимир.
— Ванну с тобой, кофе с тобой и тебя в полное моё распоряжение! — исправился Влас.
— Будет сделано! — шутливо отсалютовал Владимир.
— Соскучился, — повторил Влас, переступив порог квартиры.
— А уж я-то как соскучился! Добро пожаловать домой, господин ботаник!
Вот теперь можно и прижать к себе покрепче, и поцеловать, не боясь косых взглядов и оскорблений в спину. Их дом — их крепость.
Ещё не раз «господин ботаник» будет на время покидать родные стены, но обязательно вернётся. Потому что здесь ждут, ревнуют, верят, ругают, заботятся и просто любят.
Здесь самый вкусный кофе по утрам, самые искренние улыбки и самое уютное молчание на двоих.
Здесь даже воздух другой — искрящийся, пьянящий, сладкий, родной.
Здесь он — дома.
Честно, не собиралась писать к ним продолжение, но оно само. Почти.
Верный методВот не любил Владимир резких перемен ни в жизни, ни в работе, ни в погоде. Ничего хорошего от них, только лишняя головная боль. Сейчас вот в прямом смысле. А всё Влас…
Осень выдалась сырая, промозглая, серая. Влас, как и его зелёные монстры, чах без солнца, только работа и спасала от полной капитуляции перед хандрой. Владимир старался отвлечь его, как мог. Ну, а как он мог? Да просто — когда разговоры, фильмы и всякая другая мелочь не помогали, тащил в постель, и вся недолга.
Вот и на прошлые выходные у него были подобные планы. Обоим в кои-то веки не нужно было никуда идти, можно было выспаться, а потом предаться разврату особо нежно и не торопясь. Но именно в этот день нужно было выглянуть солнцу!
Влас, не успев толком проснуться, подорвался к окну, не поверив своим полуслепым глазам. Хорошо, что квартира не на первом этаже, иначе перед их окнами моментально бы собралась толпа восторженных зрителей — Владимир был в этом уверен. Он сам, например, готов был любоваться Власом сутки напролёт, а уж Власом голым…
Додумать не дал радостный голос Власа.
— Вов, здорово-то как! Пойдём гулять, а?
— С ума сошёл? — Утреннюю негу и мечтательные мысли словно ветром сдуло. — Гулять в такую рань!..
— Ну посмотри, как красиво. Вов! Пойдём гулять! — Влас развернулся от окна и требовательно уставился на Владимира.
Потом, правда, взгляд с требовательного поменялся на просящий, и Владимир решил, что уж такую малость, как прогулка, вполне может позволить. Тем более впереди все выходные, и планы совсем не обязательно менять, можно их просто чуточку сдвинуть. Но и сдаться так просто он не мог, всё-таки вынудил Власа поуговаривать его. К их общему удовольствию.
Утро и впрямь выдалось чудесное, как по Пушкину — мороз и солнце. Ну, не то чтобы мороз, так — морозец, как раз, чтобы всё покрылось инеем, но не было гололёда.
Влас, обрадовавшись солнцу, оделся легко. Владимир только на улице увидел, что чудо-ботаник вылетел из дома в тонкой куртке и в таких же тонких туфлях — в общем, надел первое, что под руку попалось. Видимо, боялся, что Владимир передумает.
Пока они дошли до парка, нос у Власа уже слегка покраснел. Владимир, взглянув на него, вздохнул, стянул с себя шарф и заарканил им рвущегося вперёд Власа. Влас довольно пританцовывал, пока сердитый господин меценат, тихо ругая за детское поведение, несоответствующее взрослому учёному мужу, заботливо заворачивал его шею в кашемировое тепло. А потом, воровато оглянувшись, благодарно прижался к губам Владимира в быстром лёгком поцелуе.
В парке Влас и вовсе распоясался. Пользуясь тем, что народу в столь ранний час не было, вёл себя ничем не лучше своих студиозов: смеялся, громко рассказывал, что вытворяли его подопечные, размахивал руками… и бессовестно лез целоваться. Владимир был совсем не против, только посматривал, чтобы не нарваться на ненужных свидетелей.
Губы у Власа были холодные, чуть потрескавшиеся, до одури соблазнительные. Поцелуев становилось уже мало, а на что-то большее в парке рассчитывать не приходилось. Но Владимир всё-таки затащил своего ботаника на неприметную аллейку и там вдоволь потискал его, делая вид, что греет. Влас довольно сопел ему в шею холодным носом, прижавшись всем телом и пряча руки под тёплой толстой курткой Владимира.
В общем, прогулка удалась. Домой они вернулись бодрые и полные сил, и Владимир с радостью принялся воплощать свои планы в жизнь, решив, что секс — лучшее средство от простуды.
Постельная профилактика не помогла, и уже к вечеру вторника голос Власа подозрительно хрипел, а на столе, рядом с рабочим компьютером росла горка использованных бумажных салфеток — будущему профессору было некогда их выкидывать, готовился к какому-то очередному то ли слёту, то ли семинару.
Владимир, по опыту зная, что Влас, заработавшись, не обращает внимания ни на что, даже на себя любимого, сбегал в аптеку, закупился противопростудными и противовоспалительными, ну и так, по мелочи кое-что взял, очень-очень нужное им с Власом. Женщина-провизор с понимающей ухмылкой упаковала всё в аптечный пакет и, вручая его, пожелала:
— Очень крепкого вам здоровья!
Вот явно завидовала! Потому что лекарства не помогали — на следующий день Влас расхворался капитально, но к врачу идти категорически отказался. У него, видите ли, сейчас очень важный период! Нет, списывать всё на чужую зависть было несправедливо. Может, и помогла бы официальная медицина, если бы некоторые не забывали принимать лекарства. Но Влас — это Влас, и этим всё сказано. Утром и вечером Владимир впихивал в него таблетки, а вот те, что давал с собой, так и оставались лежать в кармашке Власовой сумки.
Владимир, убедившись, что традиционное лечение не помогает, решил обратиться к опыту предков, призвав на помощь народную медицину. Он, конечно, переживал за Власа и хотел, чтобы он поскорее выздоровел, но был у него и свой меркантильный интерес: Влас, заболев, лишил его очень приятной и важной стороны совместной жизни. Владимир всё так же твёрдо верил, что секс — лучшее лекарство от всего на свете, но вот проводить оздоровительные мероприятия было совершенно невозможно. Влас то чихал в самый неподходящий момент, то громко кашлял, сотрясая стены не только их квартиры, но, кажется, и всего дома, то громко сморкался, отбивая все благородные порывы Владимирова тела.
— Так, всё! — строго сказал Владимир, когда забирал Власа после занятий. — Или ты идёшь к врачу, или… — он многозначительно замолчал.
— Или?.. — совершенно не испугался Влас и посмотрел на него слезящимися глазами.
— Или я возьму дело в свои руки! — пригрозил Владимир.
— Возьми! — радостно отозвался ботаник и несколько раз чихнул, подтверждая своё согласие. — Где будешь брать? — спросил он, прочихавшись и шмыгнув носом.
— Дома, — вздохнул Владимир, понимая, что угрозы его оказались не такими уж и пугающими.
— А как? — не отставал Влас.
— Знаю я один верный метод! — заявил Владимир и больше не проронил ни слова до самого дома, закручивая интригу.
Уловка удалась — Влас ходил за ним по пятам, с интересом наблюдая за подготовкой к процедурам. А когда понял, что Владимир просто собрался парить ему ноги, разочарованно вздохнул и, усевшись на диван, закутался в плед, обиженно пыхтя забитым носом.
Владимир, не обращая внимания на мумию имени Власа Андреевича, деловито и ответственно готовился к процессу оздоровления любимого ботаника. В широком тазу, совсем недавно зачем-то подаренном Гарпией Анатольевной (явно на что-то намекала, но вот на что?), развёл в горячей воде горчицу и кряхтя потащил его в спальню, справедливо рассудив, что лечить лучше всего будет там — сразу можно устроить Власу строгий постельный режим со всеми вытекающими.
Влас, немного подувшись, опять принялся с интересом следить за Владимиром, блестя глазами из-за очков.
— Доктор, а почему вы без халата и маски? — ехидно спросил он, когда Владимир продефилировал мимо в очередной раз, и не успел увернуться от полотенца, брошенного в него.
Пока Влас пытался смахнуть с головы прилетевший снаряд, Владимир молча закинул его себе на плечо, отметив, что кое-кто заметно потяжелел за время семейной жизни, и оттранспортировал к месту пыток. То есть процедур, конечно.
Как орал Влас, когда его ноги опустили в таз с горячей водой! Но постепенно утих, расслабился и потерял бдительность. Зато Владимир был начеку и почти профессионально изображал из себя медбрата: проверял температуру воды, подливал горячую, когда казалось, что она остыла, массировал Власу ступни, вызывая у него стоны удовольствия… Потом руки стали подниматься выше и выше, пока не добрались до бёдер. Владимир мысленно похвалил себя за предусмотрительность — правильно сделал, что снял с Власа штаны.
— Мне кажется, что там парить ничего не надо, — встрепенулся Влас, когда с него начали стягивать боксёры.
— Молчите, пациент! — облизнулся Владимир, добравшись до интересующей его части тела. — Я доктор, я лучше знаю!
— Ну, если только лучше… — выдохнул Влас, почувствовав, как головки ещё вялого члена коснулся оч-чень горячий язык. И правда, что это он? Доктор сказал надо — значит, надо!
Утро показало, что не зря Владимир устроил лечебный сеанс. Влас выглядел гораздо лучше и сам! проявил инициативу, желая отблагодарить сонного доктора.
— Я тут вспомнил, — сказал он, хитро поблёскивая глазами, — что ещё хорошо при простуде делать ингаляции, — и нырнул под одеяло с совсем непрозрачными намерениями.
Отдышавшись после горячего оздоровительного минета, Владимир закрепил результат, отлюбив Власа так, что тот хрипел уже не из-за простуды, а от удовольствия.
— Хороший метод, действенный, — пробормотал Влас, утомлённый процедурами.
Владимир сначала не понял, о чём он, но потом, вспомнив свои собственные слова, согласился:
— А то! И всегда доступный, — добавил, зевая и обнимая Власа крепче. — Надо будет повторить… Потом… Вечераааа… — так и не договорил он, уснув.
А что? Сон тоже неплохое лечебное средство, особенно сон после улётного оздоровительного секса.
@темы: моё
-
-
22.10.2017 в 22:27-
-
22.10.2017 в 22:42-
-
22.10.2017 в 22:52-
-
22.10.2017 в 23:01-
-
22.10.2017 в 23:11-
-
22.10.2017 в 23:34-
-
23.10.2017 в 03:37-
-
23.10.2017 в 08:26Motik71, Мотенька, обложка волшебная! Спасибо, родная!
-
-
23.10.2017 в 10:17-
-
23.10.2017 в 10:25-
-
23.10.2017 в 19:26-
-
24.10.2017 в 08:37